Земля перестанет вращаться - Ольга Володарская

— А Казачиху на вменяемость проверяли? — спросил Митяй. Себе он тоже сделал кофе и вернулся с двумя кружками за стол.

— Естественно. Признана психически здоровой. — Алексей шумно втянул в себя кофе. — Вот не вспоминал о Казачихе долгие годы, а теперь только о ней и думаю. Жива, нет?

— Узнаем, — заверил его Роман.

— Как?

— Уголовные дела, как и рукописи, не горят.

— Это из Булгакова, да? — блеснул Митяй. — Про рукописи?

— Точно.

— Но про дела не понял.

— Они бесследно не исчезают. Всегда можно добыть информацию, главное, знать детали. А они у нас есть. И того, к кому обратиться.

— Он у нас тоже есть?

— Найдем. Но папочку я попрошу оставить мне.

— С одним условием. — Алексей Комаров накрыл папку своей конопатой лапищей. — Вы будете держать меня в курсе событий.

— Заметано, — согласился Роман и протянул руку, чтобы скрепить договор рукопожатием.

Паша открыл глаза и начал озираться. Он не понимал, где находится. Большая комната с выкрашенными в цвет желтка стенами, двухъярусные кровати, окно под потолком, в которое вливается солнечный свет и бьет по глазам, незнакомые люди…

— Доброе утро, — услышал он веселый женский голос откуда-то сверху. Поднял глаза и увидел круглое лицо со смеющимися черными глазами. Роза, вспомнил Паша имя девушки, занимающей верхний «этаж». Вчера они познакомились и немного поговорили перед тем, как уснуть.

— Доброе, — ответил девушке он.

— Вы храпели.

— Извините… — Паша сконфузился. Меньше всего ему хотелось доставлять людям беспокойство. Тем более посторонним. Свои поймут. И уйдут в другую комнату или кухню, где имеется диван, чтобы остаться в тишине, но в данный момент Паша находился в хостеле, в самом дешевом номере на десять человек.

— Ой, я обожаю храп, — рассмеялась Роза и спрыгнула со своей кровати, хотя могла бы спуститься по лесенке. — Меня прабабушка растила. Мы с ней в одной комнате жили. Я засыпала под ее мерный храп. И просыпалась, если его не слышала, боялась, что она умерла.

— Надеюсь, ваша прабабушка еще жива?

— Да, замуж вышла в восемьдесят два, переехала к супругу. Теперь он следит за ее храпом.

— Не зря говорят, любви все возрасты покорны.

— Да какая любовь? Ради меня постаралась. У нас комната двенадцать квадратных метров в общежитии, а я замуж собралась. Вот она и освободила жилплощадь. Но живут хорошо, дружно…

Девушка еще что-то говорила, улыбаясь губами и глазами, но Паша не слушал. Он только смотрел на Розу, потому что она была удивительно хорошенькой, но думал о своем. Койка в хостеле стоит пятьсот рублей. Значит, за месяц придется отдать пятнадцать тысяч. Сумма не маленькая, если учесть условия проживания. Но квартиру он точно не потянет. По крайней мере, сейчас: нужно оставить залог и внести плату за месяц, а у него на карте десятка. Естественно, можно взять заем или кредит. Но Паше хотелось попробовать прожить на ту сумму, что имелась, поэтому он решил уехать из Москвы. Удалиться недалеко от нее, километров на сто пятьдесят. Осесть в каком-нибудь селе. У него почти шестьдесят дней неотгулянного отпуска. Он имеет право взять их все. Но на такой долгий срок Пашу вряд ли отпустят. И пусть. Ему для начала хватит одного месяца. Нужно только на работу съездить, заявление написать…

С этими мыслями Паша встал с кровати. Он спал в спортивных штанах и майке, поэтому не стеснялся посторонних, в том числе Розы, которая все еще рассказывала ему о чем-то.

— Вы откуда в Москву приехали? — услышал Паша вопрос, когда доставал из сумки зубную щетку и пасту. Это соседка сверху решила сменить тему. Или продолжить? Знал бы, если б слушал…

— Я тут родился. А вы?

— Из Молдавии я. Муж мой на заработки сюда подался, а я следом. — Как ни любила Роза говорить о себе, но остановилась. Взыграло любопытство, не иначе: — Но как же вы, москвич, и тут? Есть же родственники, друзья?

— Хотелось побыть одному.

— Но нас тут десять человек! В двадцати метрах. И мы буквально сидим на головах друг у друга.

— Среди толпы чужаков легче остаться наедине с собой…

Паша улыбнулся Розе и направился к выходу — туалеты и душевые находились на этаже, и они, естественно, были общими.

Отстояв небольшую очередь, он привел себя в порядок. В стоимость входил завтрак, но Паша не стал заходить на кухню. Да, он не отказался бы от чашечки чая или кофе (есть не хотел вообще), но лучше вовремя приехать на работу, чтобы написать заявление на отпуск. Надеялся, подпишут. Причем сразу, без проволочек. И он уйдет день в день. Сбежит, пока супруга Лена, работающая на том же предприятии, не настигла его.

Павел хотел попрощаться с Розой, но не нашел ее. Поэтому всего лишь кивнул девушке на ресепшн, когда покидал хостел. Дальше — метро. И десятиминутная прогулка до проходной завода. Паша немного запаздывал, поэтому шел торопливо. На ходу доставал сотовый телефон, чтобы связаться с начальником. Он не собирался заходить в родной цех. Только в отдел кадров. И об этом нужно было предупредить чуть вышестоящую инстанцию…

— Павлуша, — услышал он за спиной. — Прошу, удели мне минуту.

Голос был узнан мгновенно…

Дядечка Сашечка!

Бывший друг.

К проходной завода он еще не являлся.

Павел, естественно, сделал вид, что его не слышит. А когда тот вырос на его пути, стал сдавать в бок. Неодушевленное препятствие — нужно обогнуть.

— Убийца Даши снова вышел на дело!

Эти слова заставили Павла замереть на месте.

— Вчера была найдена еще одна задушенная струной девушка, — Паша услышал очередную реплику и посмотрел-таки на Сашу.

— Откуда знаешь? — хрипло спросил Павел.

— Мой сосед — криминальный журналист. Яшка, помнишь его? Кудрявый такой, с тоннелями в ушах.

— Он же студент.

— Журфака. В свободное от учебы время подрабатывает на телевидении. Вчера вечером они пустили в эфир сюжет об убийстве.

— Я видел его, — припомнил Паша. В его кабинете имелся небольшой телевизор, и перед уходом домой он смотрел шестичасовые городские новости. — Но о струне в сюжете не было ни слова.

— Тайна следствия, — пожал плечами Саша. — Но Яшка зуб дает, что видел, как опера запаивали в пакет для вещдоков гитарную струну.

— Могу я с ним встретиться?

— Да, но что тебе это даст?

— Хочу подробностей.

— Я тебе все рассказал.

— А видеозаписи? Те кадры, что не вошли в сюжет?