Первый Меч - Саймон Скэрроу

Паво. - А теперь поторопись, парень.  Бато и его банда могут покинуть казарму в любой момент. Нам нельзя терять ни минуты.

Вскоре Макрон, Бассус и Паво крались по туннелю в почти полной темноте. Путь освещал Паво, неся масляную лампу, которую он принес из комнаты ланисты. За ним следовали Макрон, и Бассус, который шел позади  всех.  Мужчины держали мечи над головами, чтобы защитить свое оружие от сточных вод. Лампа отбрасывала жуткие тени на изогнутые каменные стены, и Паво изо всех сил старался сосредоточиться на раскрытую  пасть тьмы впереди, вместо того чтобы смотреть вниз на мерзость, клубящуюся у его ног.

- Сколько раз за этот день мне пришлось вступать в дерьмо? -  ворчал он сам на себя.

- Лучше привыкнуть к этому ощущению, - сказал Макрон.  В темноте его голос казалось звучал очень близко. -  Если мы каким-то образом выживем в этом восстании, мы все равно завязнем по уши в нем  из-за этой скользкой  пары вольноотпущенников.  Кроме того, судя по твоему виду, я бы сказал, что у тебя большой опыт пробираться через дерьмо.

- Какое утонченное чувство юмора, - сухо ответил Паво.

Волна тошноты защекотала горло юного гладиатора. Он уловил сильный запах свежих фекалий и почувствовал, как сводит его спину. Он невольно опустил голову и его вырвало. Звук его рвоты эхом разнесся по туннелю.

- Лучше вырвать, чем хлебнуть эту дрянь, парень, - сказал Макрон.

- Не понимаю, на что вы оба жалуетесь, - весело добавил Бассус. - Здесь не так уж и плохо. Вам бы прогуляться  по Субуре ночью.  Дерьмо  там повсюду, уж поверьте мне.

- Ха! Рим!  - хрипло произнес Паво, выплевывая с языка горький привкус рвоты. - Если я больше никогда не ступлю в этот город, я буду счастливым человеком. Это опасное место для богатых или знаменитых.

Он замолчал, глядя вперед и пытаясь вспомнить расстояние между помещением ланисты и арсеналом на юге, на восточной стороне лудуса. Он внезапно напрягся при звуке отчетливого визга, исходящего из дальнего конца туннеля. Щетина на его затылке напряглась, и он вгляделся в густую черноту впереди с холодным предчувствием,  зашевелившимся в животе.

- Что там такое? - прошипел Макрон сзади. - Почему мы остановился?

- Крысы!  - взвизгнул Паво. - Я ненавижу крыс!

Мгновение спустя сотни существ вырвались из темноты и заметались по нечистотам. Паво вздрогнул от отвращения, когда животное пробежало между его ног, поцарапав колени. Молодой гладиатор взмахнул руками перед собой, отбиваясь от  них. Но они продолжали наступать, хватая его за руки и пробегая по спине. В слепой панике он опустил лампу и замахал пламенем туда-сюда на крыс, заставив их завизжать и разбежаться.

- Попалась!  - сказал он, отбрасывая от пламени еще одну обожженную крысу.

Подняв лампу, он заметил, что по его правой руке ползет крыса. Она завизжала на него. Паво вздрогнул. Лампа выпала из его рук и шлепнулась в канализацию, погасив пламя и погрузив туннель в кромешную тьму.

- Что случилось?  - спросил Макрон.

- Я уронил лампу.

- Ну вот!  -  Макрон стиснул зубы. - Когда ты не можешь перестать гадить,  парень?

Молодой гладиатор на мгновение замер, напрягая зрение: -  Я вижу что-то впереди.

Перед ним сияла полоска света. Он прищурился, но в подземной тьме нельзя было разглядеть, как далеко она была.  Он осторожно шел к ней, чувствуя покалывание, пробегающее по его позвоночнику.  Мысль о мести Гермесу не давала ему покоя.  Паво больше не чувствовал себя обиженным нищетой жизни гладиаторов, подбадривавших его на Арене и издевавшимися над ним в лудусе.  У него было много знатных друзей в Риме, жизнь которых была столь же коварной и убогой. Только их окружение отличалось.  Но у него была более высокая цель: почтить имя своего отца и вернуть ему былую славу.  Только убив Гермеса он мог добиться этого.  Вчера, размышлял он,  его обстоятельства казались безнадежными.  Теперь его сердце наполнилось стальной решимостью.  Расправившись с  Бато и его головорезами, он сможет спасти себя от распятия.  У него появился шанс остаться в живых до того времени, чтобы суметь  выиграть битву с Гермесом. Он улыбнулся в кромешной тьме при мысли, что мятеж Бато может сыграть ему на руку.

- Почти пришли, - сказал он.

Трое мужчин брели в кромешной тьме, и полоска света увеличилась, обнажив водосток, проложенный в крыше туннеля. Свет факелов мерцал в комнате наверху. Двигаясь медленным шагом, чтобы его движения были бесшумными,  Паво наконец остановился под водостоком. Он вытянул шею на свет и прищурился.

- Что ты видишь?  - прошептал Макрон.

- Полки забитые  марлевыми повязками, господин.

- Да! Тогда это лазарет!  -  Оптио покачал головой. - Никогда не думал, что дойдем сюда.

- Что теперь? -  спросил Бассус сзади.

Макрон встряхнул Паво:  -  Продолжай, парень.  Поднимись туда.  Быстроее. У нас мало времени. Если я  задержусь еще в этой грязи, я рискую провонять так же ужасно, как  и ты.

Паво схватился за края водостока и подтянулся. Здесь  было тесно, и ему пришлось напрячься, чтобы выползти на устланный сеном пол лазарета. Сжимая меч, он оглядел лазарет, пока Макрон и Бассус выбирались из дренажного туннеля вслед за ним. Типичные хирургические инструменты, такие как крючки, костные сверла, шпатели и пилы, были разграблены побывавшей здесь до них толпой фракийцев.  Сильный запах чеснока и шалфея висел в воздухе, смешиваясь с вонью человеческих экскрементов, образуя гнилостный, приторно-сладкий аромат.

Паво, затаив дыхание, двинулся на север по коридору, ведущему к оружейной, смягчая шаг и держа кончик меча перед собой на уровне бедра. Вдалеке с тренировочного полигона доносились жуткие крики мужчин,  где несколько несчастных кельтов подвергались длительным пыткам и страданиям от рук своих бывших товарищей.  Чуть дальше по коридору Паво заметил оружейную, ее железные решетки блестели в свете ближайшего факела.  Его сердце бешено колотилось в груди, кровь бурлила в жилах при мысли о том, что он может разрушить план Бато и его последователей. Когда он приблизился к воротам, стук усилился, и страх распространился по его сердцу.

Какие-то тени и фигуры заходили  оружейную.  Замок уже был вырван, а ворота распахнуты.  Паво остановился как вкопанный, когда Макрон и Бассус подошли к нему. Трое мужчин с тревогой смотрели на толпу