Соперница королевы - Виктория Холт

— То, что ребенок благополучно явился на свет, настоящее чудо, — ответил Мелвилл.

— О да, Шотландию сотрясали такие распри. Но этот малыш поможет восстановить мир.

А когда Мелвилл осведомился, не окажет ли королева Англии честь стать крестной матерью маленькому принцу Шотландии, Елизавета без колебаний дала согласие.

Однако позже, увидев, как задумчиво она смотрит на Роберта, я подумала, что так дальше продолжаться не может. Рождение наследника в Шотландии было горьким напоминанием о том, что Елизавете пора подарить наследника Англии. Она должна выйти за Роберта сейчас, ведь, в конце концов, рано или поздно она все равно собиралась это сделать.

* * *

В тот Новый год я пребывала в такой милости у королевы, что она даже подарила мне тринадцать ярдов черного бархата на платье, а это был дорогой подарок.

Мы были в Гринвиче и готовились праздновать Двенадцатую ночь. Я находилась в особенно приподнятом настроении, поскольку мне казалось, что в последние недели Роберт Дадли начал обращать на меня внимание. Даже если комнату переполнял народ, стоило мне поднять глаза, как видела, что он на меня смотрит. Встретившись взглядами, мы чуть улыбались друг другу.

Роберт, бесспорно, был очень красивым мужчиной, к тому же одним из самых богатых и влиятельных при дворе. Мужественность в нем сочеталась с энергичностью. Я и сама не знала, что привлекает меня в нем больше, — эти качества или то, что королева так им очарована. Сближение с ним неизбежно повлечет за собой гнев Елизаветы. Если мы будем встречаться, то все должно быть тайно. Если Елизавета узнает, будет грандиозный скандал, и Роберт лишится всех своих привилегий, не говоря уже обо мне. Что ж, такое приключение только возбуждало, а я всегда любила риск.

Разумеется, я не была настолько глупа, чтобы не понимать, что стоит королеве поманить пальцем — и Роберт тут же бросит меня. Любовью его жизни была корона, а он если чего-то хотел, то шел к цели, не замечая препятствий. К сожалению, корону он мог получить, только разделив ее с Елизаветой, но время шло и становилось все более очевидно, что королева не собирается делиться с ним властью.

Роберт стал раздражительным и сердитым, все это видели. Он, похоже, начал понимать, что королева может и не выйти за него. Она уже столько раз его обнадеживала, но медлила реализовывать его ожидания. Должно быть, он наконец понял, что существует высокая вероятность того, что она вообще никогда не выйдет за него замуж. Тогда он стал на несколько дней подряд покидать двор, и это злило королеву. Входя в комнату, где были люди, она первым делом искала его глазами. Если его там не оказывалось, у нее портилось настроение, а перед тем как лечь спать, она обязательно отпускала одной из фрейлин затрещину за медлительность и бестолковость, хотя на самом деле наказание объяснялось отсутствием Роберта.

Иногда она за ним посылала и гневно спрашивала, как он смеет так долго отсутствовать. Роберт отвечал, что ему кажется, будто его присутствие при дворе уже не нужно. Они ссорились, и мы слышали, как они кричат друг на друга, изумляясь дерзости Роберта. Иногда он уходил, а королева кричала вслед, что рада наконец-то избавиться от него. А потом снова посылала за ним, они мирились, и он опять на какое-то время становился ее Милым Робином. Но по самому главному вопросу она оставалась неумолима.

Я догадывалась, что он уже теряет надежду, понимая, что королева никогда не выйдет за него замуж. Я видела, как она ласкает его шею, ерошит волосы, целует — на этом все и заканчивалось. Она не позволяла этим любовным играм достичь своей естественной кульминации. Я даже начала думать, что с Елизаветой действительно не все в порядке как с женщиной.

И вскоре случилось то, чего я ждала, казалось, всю жизнь. К тому времени я уже была совершенно одержима Робертом. Может, потому что каждый день наблюдала их дурацкую игру в счастливых любовников, а может, мне хотелось как-то отплатить за все затрещины, пощечины и щипки, которыми осыпала нас Елизавета, но, скорее, мне хотелось показать ей, что кое в чем я могу победить даже королеву. С моим характером было очень сложно постоянно демонстрировать кротость и благодарность за малейшую милость.

Это событие навсегда осталось в моей памяти.

Я в числе камеристок готовила ее к балу. Королева сидела перед зеркалом в сорочке и льняной нижней юбке и улыбалась, глядя на свое отражение. Очевидно, она думала о чем-то забавном. Я решила, что она представляет себе, как пожалует Роберту титул «бобового короля». Это являлось обязательным элементом празднования Двенадцатой ночи, и избранный человек мог на протяжении всей ночи вести себя как ему заблагорассудится. Он мог попросить любого из присутствующих исполнить любое его желание, и все были обязаны ему повиноваться.

Я почти не сомневалась, что эта честь как всегда достанется Роберту, и была уверена, что именно об этом она думала, пока мы ее одевали. Она взглянула на «Нюрнбергское яйцо»[5] в хрустальном футляре и произнесла:

— Что-то вы никуда не спешите. Чего мы ждем?

Одна из камеристок подошла к ней с подносом, на котором были разложены пряди накладных волос. Елизавета остановила свой выбор на одной из них и в конце концов осталась довольна своей прической.

Следующей операцией было надевание корсета из китового уса и тонкого полотна. Все пытались уклониться от этого процесса, потому что корсет необходимо было туго зашнуровать. Королева злилась, если шнуровка была слишком тугой, а также, если ее талия казалась ей недостаточно узкой. Но в этот вечер она была поглощена своими мыслями, и процедура прошла успешно, не вызвав замечаний с ее стороны. Я помогла закрепить каркас из пластин китового уса, и мы надели на нее нижние юбки. Затем она присела, и ей принесли несколько кружевных воротников на выбор. Она выбрала воротник с замысловатыми складками остроконечных кружев, но прежде воротника надевалось платье. В этот вечер ее платье было особенно изысканным. Оно искрилось и сверкало в свете факелов и свечей.

Я подошла к ней с поясом и закрепила его у нее на талии. Она пристально смотрела на меня, пока я проверяла, прикреплены ли к поясу веер, золотой футлярчик с ароматическим шариком и зеркальце.

Я попыталась понять, что означает ее пронизывающий взгляд. Я знала, что в этот вечер выгляжу особенно хорошо. Мое платье, несмотря на простоту покроя, шло мне больше, чем ее сверкающее платье шло ей. Нижняя юбка у меня была темно-синего цвета, и моя портниха украсила ее звездами, вышитыми на подоле серебристыми нитками. Само платье было на тон светлее, а рукава с буфами — того же цвета, что и нижняя юбка. Достаточно глубокая горловина позволяла оценить великолепный бриллиант на золотой цепочке, мое единственное украшение. Над горловиной и бриллиантом красовался воротник из тонких кружев, подобно нижней юбке украшенный серебристыми узелками, напоминающими звезды.