Смерть в беседке - Кэролайн Данфорд

– Я там и была.

– Она ударилась головой?

– Что? Нет. Она лежала скрючившись, но руки и ноги изогнуты под неестественным углом.

– Как если бы у нее был приступ? – спросила Риченда. – У некоторых так бывает. Особенно от нервов.

– Об этом я не подумала, – медленно признала я. – Хотите сказать, это могла быть естественная смерть?

– Я это вижу так, – начала Риченда. – Либо с этой горничной и раньше случались подобные приступы, и мы просто об этом не знали, и она так извела себя мыслями о вашей встрече, что умерла, или же ей было известно что-то подозрительное о смерти покойной миссис Мюллер, и кто-то ее убил. Загвоздка в том, что никто не догадывался о вашей встрече. Если ей в самом деле что-то рассказали и злоумышленники об этом подозревали, почему с ней не разобрались раньше? – Риченда вздохнула. – А что, если она водила нас за нос и не выдержала напряжения? Вполне логично.

– Если она в самом деле была подвержена таким приступам, – заметила я. – И это очень большое «если». Придется подождать, что скажет местный доктор.

– Ох, Эфимия, как ты можешь быть такой наивной, – удивилась Риченда. – Мы в деревне. Мюллер – крупнейший землевладелец в здешних местах. Он владеет здесь всем, куда хватает глаз. Доктор скажет все, что захочет Мюллер.

– А так как уже были слухи о смерти его жены, вы считаете, он постарается замять любое происшествие, что бы ни случилось?

– Я бы так и сделала, – честно призналась Риченда. – А ты – нет? Нет, не отвечай. Не хочу чувствовать себя виноватой.

– В таком случае мы вернулись к началу, – вздохнула я.

– Да, и уже довольно поздно, нас ждут к ужину. Пора пойти переодеться.

– Вы серьезно?

– Конечно, я ведь должна показать Мюллеру, что могу спокойно относиться к жизненным трудностям. – «В отличие от тебя» повисло в воздухе. – Кроме того, я хочу услышать рассказ Бертрама. Это же он нашел ее.

Когда мы подошли к дому, тела Люси уже не было. Небольшой автомобиль, видимо, принадлежавший доктору, стоял неподалеку. Мы незаметно прошли к себе в комнаты. Я выбрала соответствующее темное платье. Риченда же, с которой я столкнулась на лестничном пролете, была в ярко-красном.

– Что, это слишком? – уточнила она, увидев мое лицо.

– Немного слишком ярко, – согласилась я. – Не уверена, что красный подходит вам лучше всего.

– Когда я захочу назначить тебя советчицей в вопросах моды, – высокомерно отозвалась Риченда, – я тебе сообщу. Чтобы ты знала, в пансионе нас всему этому тоже учили. – Она смерила мое темное платье быстрым взглядом. – Вполне подходяще для прислуги, – презрительно хмыкнула она и прошла вперед.

Это была прежняя Риченда, которую я привыкла недолюбливать. У меня вырвался вздох. Стоило произойти еще одному убийству – и все вновь стало по-прежнему.

Мюллер и Бертрам оказались в гостиной вместе с аперитивами.

– Матушка чувствует себя недостаточно хорошо и не составит нам компанию, – объяснил Мюллер. – Когда ты старше, справляться с такими происшествиями гораздо тяжелее, а у нее и так была нелегкая жизнь.

Бертрам что-то пробормотал в ответ. Я специально не прислушивалась. Его отца убили, он потерял сводную сестру, даже не успев увидеть, его слуги также становились жертвами, и вдобавок он не так давно лишился той, кого считал, пусть и ошибочно, любовью всей своей жизни. Думаю, о нелегкой жизни он мог рассказать многое. И, конечно же, я так или иначе оказывалась втянута во все эти происшествия. Опустив взгляд, я заинтересовалась бокалом шерри, который мне любезно передал Мюллер. Зато Риченда не замедлила с жаром ляпнуть:

– Конечно, ах, бедняжка! Жизненные трудности и все такое.

– Вы так добры, что понимаете, – произнес Мюллер. – Полагаю, сегодня на ужин у нас палтус. Очень надеюсь, что вам всем он придется по вкусу. Миссис Сэмсон, наша кухарка, готовит его просто превосходно, впрочем, беспристрастным меня не назовешь. Вы обязательно должны мне сказать, как вам.

– Так ты вновь даешь осенний бал? – спросил Бертрам. – Вот почему меня так рано пригласили – помочь с тяжелой работой?

– Нет, – хмыкнул Мюллер. – С цветами!

И они оба расхохотались, будто это была их старая шутка, никому больше не понятная. Риченда, как я видела, сгорала от любопытства, но потом взяла пример с Мюллера и сообщила, что приглашения на бал почти готовы. (Либо она рылась на моем столе, либо ткнула пальцем в небо, угадав, что я почти закончила.)

– Безусловно, раз дорогая миссис Мюллер нездорова, я буду только рада помочь с чем-то еще.

Мюллер с негодованием воскликнул, что ни в коем случае не будет просить своих гостей о новых хлопотах.

– Но я уже так давно живу здесь, что почти чувствую себя…

– Частью семьи? – безжалостно закончил за нее Бертрам.

Риченда залилась румянцем, слившись и даже превзойдя по цвету свое платье. С ее цветом волос она теперь напоминала перепеченный пирог с ревенем. Мюллер тактично отошел к дверям, проверить, все ли готово в столовой.

– Право слово, Бертрам, как ты мог! – Риченда чуть не плакала.

– Если у тебя серьезные виды на Мюллера, ты должна проявлять чуть больше такта, – Бертрам был беспощаден. – Ему ничего столь прямолинейно объяснять не нужно, он не из тех мужчин. И жена ему нужна такая, которая будет решать проблемы дипломатично, а не с помощью грубой силы.

– Но я ничего такого не сказала! И я могу быть дипломатичной! – притопнула ногой Риченда.

– Да, я вижу, – заметил Бертрам.

– Неужели вам всем безразлично, что случилось с Люси? – тихо, чтобы не услышал Мюллер, спросила я.

Они оба повернулись ко мне и в один голос возмутились:

– Эфимия, не перед ужином!

Мюллер, поговорив с лакеем, вернулся.

– Похоже, все готово. Хотя у нас получается скорее небольшой семейный ужин, – он улыбнулся Риченде, и та снова покраснела. Мюллер обернулся ко мне:

– Эфимия, вы позволите пригласить вас к столу? Уверен, Риченде и Бертраму многое нужно обсудить.

Так и получилось, что я вошла в столовую под руку с Мюллером, спиной ощущая гневные взгляды Риченды. Наш хозяин суетился вокруг, усадив меня поудобнее рядом с собой и велев налить мне легкого прохладного вина. Первым блюдом принесли мидии и другое вино, и все вдруг оказались заняты поисками наиболее изящного способа извлечь мясо из ракушек. В «Белых садах» Бертрам, ужиная один, частенько просто высасывал мидии, а сейчас возился с крошечной вилочкой, которая в его больших руках смотрелась смехотворно. Время от времени он вздыхал, и я знала, что он сейчас желает нам всем провалиться на этом месте, тогда он смог бы поесть нормально. Морепродукты он любил.

Риченда с вилкой справлялась, но по подбородку у нее стекал соус. Я заметила, что Мюллер искоса поглядывает на нее и впечатленным при этом не выглядит. Напротив, он вел светскую беседу со мной, расспрашивая про мою жизнь и воспитание в доме викария, сравнивая ее с жизнью в его поместье. Как бы я ни старалась, в мыслях всплывали явные параллели между тем, как прошла юность моя и его жены. К концу палтуса взгляды, которыми меня прожигали и Риченда, и Бертрам, отнюдь не сулили дружеской атмосферы во время вечерней игры в бридж. Или каких бы то ни было мирных отношений в будущем. Мюллер был выше этих разногласий – он просто отказывался их замечать.