Жертвоприношение - Шэрон Болтон

После окончания новостей я решила, что дала Дункану достаточно времени, и поднялась наверх. Закрыв глаза, он лежал в наполненной до краев ванной. Я знала, что температура воды в ней не меньше сорока градусов. Мы с Дунканом никогда не принимали ванну вместе. Год назад, до того как были сделаны анализы спермы, я не раз задумывалась о том, не являются ли горячие ванны основной причиной того, что мне никак не удается зачать ребенка. Пагубное воздействие горячих ванн на сперму хорошо известно, и я даже предложила Дункану попробовать пять минут в день держать его гениталии в ледяной воде. Помню, что тогда он лишь посмотрел мне в глаза и поинтересовался, как я себе это представляю. Но эта мысль еще долго не давала мне покоя. Возможно, однажды я изобрету специальное приспособление для охлаждения мужских гениталий. Рождаемость на Западе резко возрастет, и я сделаю на этом целое состояние.

Опершись об умывальник, я смотрела на мужа. Он продолжал делать вид, что не замечает моего присутствия. Тогда я заговорила:

– Послушай, ты не можешь просто отмалчиваться. Мне предстоит работать с этим человеком. Возможно, нам даже придется пригласить его с женой на ужин.

– У Гиффорда нет жены.

После этих слов я испытала странное смешанное чувство облегчения и беспокойства. Господи, неужели я пыталась исподтишка выведать у мужа, женат мой босс или нет? И если да, то понял ли это Дункан?

– Так в чем дело? – продолжала настаивать я.

Дункан открыл глаза, но по-прежнему не смотрел в мою сторону.

– Мы вместе учились в школе. Я его не любил. И это чувство было взаимным.

– Он тоже с острова Анст?

Дункан отрицательно покачал головой.

– Нет. Я имел в виду среднюю школу.

Тут следует кое-что пояснить. На Шетландских островах все дети с отдаленных островов ходят в одну среднюю школу, которая находится в Лервике. Если у них нет родственников, у которых можно было бы остановиться, они живут в этой школе, как в интернате.

– Ты уверен, что все мне сказал? – уточнила я.

Проигнорировав вопрос, Дункан сел и смерил меня многозначительным взглядом.

– Хочешь ко мне присоединиться?

Я опустила руку в воду и тут же ее отдернула.

– Нет, спасибо.

Дункан протянул мне мочалку. Это выглядело как своеобразное приглашение к сексу. Если я возьму мочалку, мы будем заниматься любовью. Если не возьму, то это будет означать, что я отвергаю заигрывания Дункана, и тогда он несколько дней будет дуться. Я ненадолго задумалась. Месячные должны были начаться со дня на день, но в подобных делах нельзя быть ни в чем уверенным. Пожалуй, стоило попробовать. Я протянула руку и взяла мочалку. Дункан повернулся, подставляя мне гладкую, сильную спину.

– Я люблю, когда меня обслуживают обнаженные женщины, – сказал он.

Я начала водить мочалкой по его стройной спине, одновременно расстегивая свободной рукой пуговицы на блузке.

После занятий любовью я забылась крепким сном, но через некоторое время меня что-то разбудило. Я лежала в полумраке спальни и прислушивалась, но в доме царила полная тишина, если не считать ровного дыхания Дункана рядом со мной. Тем не менее я что-то слышала. Крепко спящие люди не просыпаются среди ночи без всякой причины. Я продолжала напряженно прислушиваться. Ничего.

Я повернулась и посмотрела на часы. Четверть четвертого. На дворе было настолько темно, насколько это возможно летом на Шетландских островах. То есть не очень. Я видела практически все окружающие предметы: мебель из вишневого дерева, сиреневые абажуры, трюмо, небрежно брошенную на спинку стула одежду… Сквозь жалюзи просачивался бледно-серый свет северной ночи.

Стараясь не разбудить Дункана, я выскользнула из кровати, подошла к окну и медленно, осторожно, беззвучно подняла жалюзи.

На дворе продолжал накрапывать дождь, и поэтому ночь была не очень светлой. Тем не менее я прекрасно видела практически все: установленную полицейскими белую палатку, красно-белую полосатую ленту, овец на соседнем лугу, одинокое дерево, которое росло на краю того места, которое мы условно называли своим садом. Чарльз и Генри не спали. Они выглядывали из-за ограды, как делали это всегда, если на соседнем лугу кто-то появлялся. Лошади очень дружелюбные животные – и очень любопытные. Если они видят что-то необычное, то тотчас же стараются подобраться поближе. Интересно, что их так заинтересовало сейчас?

А потом я увидела свет.

Его источник находился внутри полицейской палатки. Слабый огонек просвечивал сквозь белое полотно. Свет не был ровным. Огонек то вспыхивал, то гас, и все время двигался взад-вперед.

Что-то коснулось моего обнаженного бедра, и я почувствовала, как теплое тело Дункана прижимается ко мне сзади. Он откинул мои волосы и поцеловал в затылок.

– На лугу кто-то есть, – сказала я. Руки Дункана обхватили меня за талию и постепенно начали двигаться вверх.

– Где? – спросил он, тычась носом в мое ухо.

– В палатке. Смотри. Там какой-то огонек.

– Я ничего не вижу, – ответил он, лаская мою грудь.

– Конечно, не видишь. Ты же не смотришь, – возмутилась я, отталкивая его руки.

– Наверное, это полицейские, – сказал Дункан, опираясь руками о подоконник. – Данн говорил, что они оставят кого-то на всю ночь.

– Надеюсь, что это действительно так.

Мы стояли у окна, всматриваясь в полумрак, но огонек больше не появился.

Через несколько минут я услышала голос Дункана. Он был настолько тихим, что я едва различила слова:

– Ее мучили перед смертью?

Я резко обернулась и изумленно посмотрела на мужа.

– У нее вырезали сердце.

Дункан побледнел как смерть. Он отступил назад и как-то внезапно обмяк. Я тотчас же пожалела о собственной резкости.

– Разве Данн не сказал тебе? – неловко начала я. – Прости, но я думала, что…

Дункан прервал мои неловкие попытки оправдаться.

– Все нормально. Скажи, а они… он… Она сильно страдала?

– Нет, – ответила я, вспомнив все, что нам рассказывал доктор Ренни о землянике и анестезии. – И знаешь, это самое странное. Он… они… ее кормили, давали ей обезболивающее. Создается впечатление, что о ней даже по-своему заботились.

Да, о ней заботились. А потом связали по рукам и ногам и вырезали у нее на спине скандинавские руны. Все это казалось не только чудовищным, но и абсолютно бессмысленным. Страшная картинка все время стояла у меня перед глазами.

Дункан потер лицо руками.

– Господи, как это все неприятно!

Я не сразу нашлась, что ответить на подобное заявление, потому решила промолчать. Мы не стали снова ложиться и продолжали стоять у окна. Через некоторое время я почувствовала, что замерзла. Закрыв глаза, я крепко прижалась к мужу. Мне просто хотелось согреться, но Дункан обнял меня, и я почувствовала, как его руки начинают гладить мою спину. Внезапно он спросил: