Ребёнок от босса. Научи меня любить - Полина Довлатова

из-за резких движений голова снова начинает кружиться и настолько сильно, что мне приходится ухватиться за плечи Воронцова, когда он поворачивается.

— Александрова, твою мать, совсем свихнулась? Ты себя покалечить пытаешься или что?!

— Глеб Викторович, — произношу дрожащим голосом, ногтями впившись в плечи мужчины, — пожалуйста, не увольняйте меня! Мне нужна эта работа. Ну... плохо себя чувствую, но ведь это не фатально... Я обычный человек. Люди, бывает, болеют. Это ведь не повод ставить на мне крест! В остальном, я ни в чём перед вами не виновата.

И без того тёмные глаза Воронцова становятся ещё темнее. Сейчас они почти чёрные, будто их залили чернилами. Его горячие ладони ложатся мне на талию и чуть сдавливают, отчего я тут же ощущаю уже знакомый трепет в животе. Чувство, похожее на ломку, болезненной волной разливается по венам.

Да что же это такое?

Непроизвольно сильнее вдавливаю ногти в плечи босса и поджимаю пальцы на ногах. Взгляд мужчины на мгновение опускается к моим босым стопам, затем снова возвращается к глазам.

— Я не собираюсь тебя увольнять, Инна, с чего ты это взяла? — тихо спрашивает слегка охрипшим голосом, сощурив при этом взгляд.

— Так... вы же сами сказали, что... отдел кадров ищет мне замену... Это ваши слова.

— Замену на место секретарши. Ты ещё помнишь, что работала секретаршей совсем недавно? Хочешь и дальше двойную работу выполнять?

У меня получается лишь только кивнуть. Способность говорить я, кажется, потеряла.

Облегчение вихрем закручивается в груди.

Господи, он всё-таки не это имел в виду. Речь шла о поисках на место секретарши, а не на место личной помощницы!

— Это всё, Инна?

— Что?

— Больше вопросов нет? — иронично выгибает бровь Воронцов.

— А. Нет. Нет больше вопросов. Спасибо. Спасибо большое! — даже улыбнуться удаётся от радости.

— Тогда отпусти мои плечи и иди завтракать. Мы теряем время. Кроме того, от твоих ногтей у меня уже наверняка синяки и царапины остались.

Резко отдёргиваю руки и пытаюсь отскочить назад, но Воронцов не даёт, стиснув ладони на моей талии.

— Спокойнее, Александрова. Опять свалишься. Только после этого босс медленно разжимает пальцы и сам отступает на шаг.

Мой взгляд непроизвольно падает на его плечи, где из-под коротких рукавов майки прекрасно видны следы от моих ногтей.

— Простите...

— Иди уже, — закатывает глаза. — Иначе мы так за неделю с работой здесь не справимся.

Я убегаю из комнаты босса, чувствуя, как щёки горят огнём.

Боже, нужно что-то делать с этой ненормальной реакцией на него. Я так точно себя изведу.

Быстро позавтракав, я одеваюсь, после чего мы с Воронцовым едем в магазин, как он и обещал вчера. По дороге Глеб Викторович посвящает меня в дальнейший план работы на сегодня. Нам нужно будет осмотреть помещения, сделать фотографии и пометки. Кроме того, нас пригласили в сауну, как особых гостей.

— Я не уверена, что мне стоит туда идти, Глеб Викторович. В сауну, я имею в виду, — сообщаю боссу, когда мы подъезжаем к ближайшему от отеля магазину.

— Инна, тебе нужно учиться налаживать контакты с людьми и клиентами. Мы не всегда в такие поездки будем отправляться вместе. Самостоятельность не помешает. Ты должна уметь общаться с заказчиками, заслуживать их доверие и удерживать внимание именно на нашей компании. Так что в сауну пойдёшь сегодня вместе со мной. Это обычный отдых с определённой целью — организовать с заказчиком тесный контакт. В баню тебя никто не тащит. А отдых полезен в твоём положении.

Я вздрагиваю.

— К..каком положении?

Воронцов раздражённо поджимает губы, заглушив двигатель.

— Низкое давление, плохое самочувствие, Александрова.

Боже. Я уже подумала, что он как-то догадался...

— А... Вы об этом.

— О чём же ещё? — качает головой. — Ладно, Инна, иди за вещами. Только побыстрее. Я здесь подожду.

Больше я с Воронцовым не спорю, а молча выхожу из машины и бреду к магазину. Место здесь, конечно, очень живописное. Слева от здания красивая роща сейчас вся будто усыпанная золотом. А посреди рощи небольшой пруд. В таком месте мне бы хотелось жить с малышом. Тишина, покой, красота и природа.

Вещи покупаю самые дешёвые. Штаны, пару маек и купальник на тот случай, если всё же придётся идти в сауну. Когда выхожу из магазина, Воронцов стоит возле авто и с кем-то громко разговаривает по телефону.

Даже вслушиваться не хочу. Последний раз, когда я услышала его разговор, то потеряла сознание. Вдруг он снова с кем-то из клиники говорит?

Пользуясь тем, что босс меня не видит и занят разговором, отхожу к роще и достаю из сумки фотоаппарат-мыльницу. Его я купила на первую зарплату в АртПитерГрупп.

Фотографировать я люблю с детства. Мне нравится запечатлевать всё красивое, что создаёт природа. Вот и сейчас я не могу удержаться и делаю фото пруда в золотистых лучах солнца. Щёлкаю жёлто-красные деревья, детей, играющих чуть вдалеке на тарзанке. Сама не замечаю, как поворачиваюсь в ту сторону, где стоит Воронцов. Мужчина тут же попадает в объектив камеры. Строгий профиль, хмурый взгляд, направленный вдаль, тёмная рубашка и чёрное пальто. Во всей этой золотистой красоте он — резкий контраст. Я не удерживаюсь и фотографирую его тоже.

Вдруг он поворачивается и смотрит в упор на меня.

Пальцы начинают дрожать, и я случайно жму на кнопку, фиксируя этот взгляд. А потом быстро опускаю руку с фотоаппаратом вниз.

Боже, что он подумал? Что я специально его снимала?

Глава 20

Глава 20

— Я... готова ехать, — быстро прячу фотоаппарат в карман пальто.

Делаю шаг навстречу Воронцову. Пытаюсь обойти его, чтобы сесть в машину, но неожиданно он преграждает мне дорогу.

— Александрова, сфотографировала меня, а посмотреть не дашь? — кивком головы показывает на карман, внутри которого лежит мыльница.

— Я не вас фотографировала, — отвожу взгляд. — Я фотографировала природу.

— Ну дай посмотреть природу.

— А вы что... так не видите? — обвожу рукой пространство вокруг нас.

Вторую в этот же момент кладу в карман с фотоаппаратом и сжимаю камеру в ладони.

Прикусив губу, смотрю на Воронцова. Тот как обычно сверлит меня тёмным требовательным взглядом, который всегда действует на меня как триггер.

Слишком часто я испытывала на себе такой взгляд раньше. В другой жизни. И до сих пор хорошо