Проклятие чёрного единорога - Евгения Преображенская

удержит тебя на ногах, – поучал Мат. – Меч – не кость, а ты – не голодная дворняга. Нежнее! Представь, что это маленькая птичка. Ее нужно удержать в руке, не сломав кости.

Его палка теперь уже гораздо медленней просвистела у самого носа девочки.

– Ма-ат… меня сейчас стошнит, – предупредила Леилэ, скорее отмахиваясь, нежели парируя удар.

– Тебе мешает скованность, – продолжал эльф, не обращая внимания на ее жалобы. – Она забирает силы и лишает маневренности! Расслабься!

Леилэ собралась с последними силами и пошла вперед. Она ударила, отбила, снова ударила и расслабилась, как ей было велено. Но палка выскользнула из ее ослабшей руки. Неловко споткнувшись об нее, девочка запуталась в собственных ногах и, как деревянный чурбан, рухнула с бревна прямо носом в песок.

Песок ее не смущал. Не смущал даже сапог эльфа, победоносно взгромоздившийся пониже спины поверженной. Ничегошеньки Леилэ не смущало. Похоже, расслабились не только ее мышцы, но и гордость. Девочка лежала на животе и, шумно дыша, наслаждалась долгожданным покоем.

– Слабачка, – фыркнул мужчина, а затем мягко улыбнулся присущей только его племени улыбкой. – Ладно, вставай. Не так уж все и плохо…

– Ты убьешь меня тренировками раньше, чем мстители успеют понять, что у эльфа-наемника появилась помощница, – пожаловалась Леилэ, подползая к разложенному неподалеку костерку.

– Некрасиво, – напомнил Мат. – Лишь невежественные люди называют таких, как мы, наемниками. Запомни, между собой мы называем друг друга охотниками.

– Но ведь ты… – Леилэ прикусила губу. – Ты работаешь за деньги.

– Мне нужны лузы, – согласился эльф. – Однако я делаю то, что делаю, подчиняясь Закону Единого.

– Как и лисы, убивающие больных зайцев, – вспомнила Леилэ, отряхиваясь от песка. – Мы охотники!

– Пока ты – лишь обуза, – усмехнулся ее наставник.

– Я стараюсь как могу, – вяло огрызнулась девочка.

– Не шипи, детка, – ответил эльф, подбрасывая дров в огонь. – Это твой выбор, помнишь?

Бухту, где они устроились на ночлег, окутали сумерки. Теплый ветер с берега приносил ароматы степных трав и трели сверчков. На ужин у них были креветки и родниковая вода.

– Спокойной ночи, Леи, – произнес Мат, когда с дарами моря было покончено. – Не забудь разбудить меня, когда почувствуешь, что засыпаешь. Чтоб не было, как в прошлый раз…

– Подумаешь… – девочка хмыкнула и принялась прибираться.

Только-то и было в прошлый раз, что какая-то зверюга чуть не съела их сухари да сушеные грибы. Велика потеря! Леи тогда сильно утомилась после тренировок и всего лишь на минуточку прикрыла глаза… Но сегодня она устала как-то по-особенному.

Споласкивая посуду в воде, Леилэ попыталась подсчитать, сколько же месяцев прошло с тех пор, как она впервые увидела Мата. Но из-за постоянного лета время от нее ускользало. Они все время находились в пути, куда-то шли, ехали сквозь десятки городов и деревень, а вокруг них было вечное лето: плодоносящие поля и сады, леса, полные ягод, грибов и зверья.

Воспоминания в голове у девочки путались. Ей казалось, что столицу Энсолорадо – Город сотни белых башен, где на них впервые вышли мстители вингенсы, – они покинули сто лет назад. В самом городе Леилэ не была, Мат оставил ее на опушке леса. Оттуда девочка видела лишь южные ворота в виде двух смыкающихся полусолнц и невероятных размеров гору, на которой был возведен сам город. В этом огромном многоступенчатом муравейнике Мат успешно устранил самого Верховного жреца – главу ордена Единого.

Леи уже знала, что Единый – это Создатель всего на свете, в том числе других богов, духов и хранителей. Его храмы и монастыри частенько встречались у них на пути. Вера в Единого Создателя приобрела популярность после объединения Энсолорадо. Единоверцам запрещалось враждовать друг с другом. Всем принявшим единую религию и единую власть обеспечивалось бесплатное начальное образование.

Монахи Единого носили темно-синие одежды, а жрецы – белые со знаком солнца на спине. И те и другие с помощью молитвы умели преобразовывать силу витали в магию. Но, в отличие от мстителей, они владели лишь мирным волшебством, которое называли аурами.

Мат рассказывал Леилэ, что кроме официального ордена Единого были еще и отщепенцы – так называемые мракоборцы. Эти тоже называли себя орденом и поклонялись Единому, однако, как следовало из названия, мракоборцы боролись со всем, что считали мраком. И поскольку определение «мрака» было весьма расплывчатым, кое-кто причислял мракоборцев к простым бандитам.

Сама девочка никому не поклонялась. У нее просто не было такой привычки, ведь в ее родном мире о богах не помнили. Леилэ не знала ни молитв, ни гимнов. Однако она не сомневалась в существовании духов и богов. А с Единым иногда разговаривала, потому что ощущала потребность кого-то поблагодарить за всю ту красоту, которая ее окружала…

Убийство Верховного жреца, конечно, дело нешуточное! Но эльф объяснил, что негодяй нарушил Законы Единого и потому должен был умереть. Больше Мат Миэ не распространялся о задании и его причинах, а послушная Леилэ не навязывалась с расспросами. Она помнила, что ее наставник – не просто наемный убийца, но охотник – сьидам.

Вздохнув, девочка подняла глаза к ночному небу. На краю восточного горизонта раскрыли крылья созвездия Дракона и Феникса, на севере застыл в прыжке Единорог, выше плыли Малые Рыбки. Но ярче всех на черном полотне переливалось созвездие самого Охотника. Сьидам как будто подмигивал Леилэ тремя глазами – своими самыми крупными звездами: Кайкэс, Мутэс и Сурдэс[4].

Девочка вспомнила, что «сьидам» иногда переводят как «рыбак», почему – она не знала. Она не знала, есть ли в этом мире драконы, фениксы или единороги. Леилэ не знала очень многого, это и пугало ее и злило одновременно.

Она взглянула на себя со стороны: худенькая девочка в мальчишеской одежде – кто она, почему попала именно сюда? И самый главный вопрос, которого Леилэ не могла расслышать в себе ранее, но который обязана была задать Беловой: зачем она здесь? И зачем та другая там? Зачем?!

В поисках успокоения девочка решила прогуляться. Она встала и направилась подальше от костра. Дойдя до края пляжа, девочка сбросила одежду на песок. Она вбежала в темную воду и, набрав полную грудь воздуха, нырнула.

Леилэ никогда не училась плавать, но, однажды оказавшись в воде, она почувствовала, что знает, как держаться на ее поверхности и нырять вглубь. Мелодию витали моря она слышала и понимала лучше других. Леи точно угадывала, где можно купаться, а где это делать опасно.

Иногда перед тем, как войти в воду, нужно было попросить разрешения у духов, обитающих в этом месте. Обычно им было достаточно и доброго слова. Но прибрежная нечисть, отличающаяся от бесплотных