Егерь императрицы. Гвардия, вперёд! - Андрей Владимирович Булычев

стороны переправы у Галаца ждали отъезжавшего за указаниями к султану визиря. С ним же должны были прибыть и ещё какие-то важные люди Блистательной Порты. Высокое русское начальство нервничало и бодрило подчинённых. Посты вдоль почтового тракта были усилены, и теперь на каждые три версты вставало своё отдельное егерское капральство, а дорога постоянно объезжалась драгунами.

– Ох, мороз, мороз, не щипай мой нос! – бубнил Южаков, притопывая ногами. – Елисейка! – крикнул он переминающемуся в ста шагах товарищу. – У тебя там повыше маненько, как увидишь поезд, так сразу кричи громче!

– Ла-адно! – донеслось от того еле понятное мычание.

– Ну вот что за человек, всё время чего-нибудь да лопает, – покачал головой Южаков, и перехватив поудобнее фузею, опять затопал ногами. – Ох, мороз, мороз, не щипай мой нос! А иди к той ёлке, где растут иголки…

– Эге-ей! Ванька! – донёсся до него крик соседа. – Показался он! Едет! Едет поезд!

– Ох ты ж …бушки-воробушки! – выругался Южаков и подпрыгнул повыше, пытаясь рассмотреть дорогу. – Гляди-ка, ну точно ведь едут!

Отщёлкнув курок фузеи, он развернулся спиной к тракту и взял на прицел покрытую лесом восточную сторону.

Всё было тихо. Деревья и кусты стояли облепленные снеговыми шапками. Только недавно тут пробежал дозорный десяток, оглядывая землю, и никаких следов не нашёл, но Ваня уже был опытным егерем и не доверял этой тишине.

– Во-она как в августе с теми иноземцами было, – прошептал он, скользя цепким взглядом по лесу, – тоже ведь до поры до времени тихо лежали злыдни!

С южной стороны послышался топот множества копыт. Повернув голову вбок, Ваня увидел следующую в голове колонны конвойную сотню турецких сипахов и наших драгун. Вслед за ними одна за другой катили с десяток закрытых карет. Колесо одной наехало на рытвину, и прямо на шинель егерю из-подо льда плеснуло густой, жирной грязюкой.

– Ну никак турка не может, чтобы не напакостить, – чертыхнулся он вслед поезду. – Тьфу ты! – и зачерпнув в ладонь снег, обтёрся им. – Всё, братцы! Проехали басурмане, пошли к своим!

В центре караульного участка, у самой палатки уже разгоралось пламя костра. Освободившиеся раньше товарищи поставили на камни очага медный котёл, и совсем скоро можно будет согреться свежезаваренным травяным чаем.

Последние две недели переговоров в Яссах не были лёгкими для всех участников, каждая сторона пыталась максимально улучшить для себя условия подготавливаемого трактата.

Ясский мирный договор определял границу между Османской и Российской империями по реке Днестр. Блистательная Порта подтвердила действие прежнего Кючук-Кайнарджийского договора и признавала полуостров Крым с Бугско-Днестровским междуречьем за Россией. Документ также гарантировал амнистию христианским подданным султана, поддержавшим русские войска. Стамбул обязывался два года не взимать с разорённой войной Молдавии податей и не должен был мешать переселению людей в Россию. Основным препятствием в том, чтобы поставить последние подписи под уже подготовленным документом, была сумма контрибуции, которую должна была уплатить проигравшая войну турецкая сторона.

– Словно на ярмарке торгуются! – рассказывал раскрасневшийся в тепле Толстой. – С четырнадцати миллионов торг начали, Лёшка! Сейчас вот до семи дошли. И всё равно турки не соглашаются. Казна у них дырявая – говорят, дескать, совсем денег у султана нет. Но тут уж наш Безбородко вспылил – не хотите, дескать, нам контрибуцию платить, тогда мы сами к вам в Стамбул со своими полками явимся и эту вашу дырявую казну проверим. Ну не так прямо, конечно, – заметив насмешливый взгляд друга, проговорил он, – а эдак, значит, обходительно, церемонно, как они, эти самые дипломаты, говорить могут. Но суть-то всё равно одна – проиграл войну дурень, значит, плати победителю откупные. В общем, так ни до чего пока и не договорились.

– Да-а, поиздержались османы, – задумчиво промолвил Гусев. – Я, братцы, слышал, что у султана дела совсем плохи. Народ в провинциях сильно голодает, налоги с него никак не вытрясешь. Войска уже скоро год как жалованья не получали и теперь бузят. Верхушка смуты большой и отложения земель от Стамбула боится.

– Ты ещё Селима Третьего, Серёга, пожалей, как там у него всё плохо, – фыркнул Милорадович. – Воевать с нами не нужно было! Больше года назад, после Фокшан и Рымника, Потёмкин мир ему уже предлагал. Причём, заметь, на более щадящих условиях. Не захотел навстречу идти – ну вот пусть теперь и огребает по полной! А за казну его ты не беспокойся. Он три шкуры с покорённых народов сдерёт и всё равно пополнит её. Только время ему дайте, он ещё и перевооружится, раны залижет, а потом снова с нами будет воевать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Примечания

1

Сергей Лазаревич Лашкарёв родился в Москве, в обрусевшей семье грузинского князя Ла́заря Григориевича Лашкарашвили.

2

С англ. – «Синеносая».

3

Львов.

4

Дерьмо! Как они неудачно встали! – нем.

5

Фридрихсдо́р – прусская золотая монета, названная в честь Фридриха II и равная пяти серебряным рейхсталерам. В перерасчёте на рубли Российской империи один фридрихсдор соответствовал примерно пяти рублям, трём копейкам золотом.

6

Нет! Меня нельзя убивать! – англ.