Блог проказника домового - Дарья Донцова

– Кто вы?

Судя по дребезжащему голосу и глазу, я беседую с очень пожилой женщиной, возможно, она страдает склерозом.

– Иван Павлович Подушкин, – представился я полностью.

– Кто вы? – повторило хриплое сопрано.

– Иван Павлович Подушкин.

– Не надо твердить одно и то же. Кто вы? Журналист? Интервью даю только за деньги.

Меня охватило удивление: господин Филатов – знаменитость?

– Пять тысяч рублей за час, – алчно добавила дама, – за снимок отдельная плата.

– Хорошо, – согласился я.

Послышалось лязганье, Сезам открылся. Я втиснулся в крохотную прихожую, вернее часть узкого коридора, у одной стены которого маячила вешалка, взглянул на хозяйку и вздрогнул. Передо мной стояла стройная девушка в джинсах. Одна половина ее лица была круглощекой и хорошенькой, вторая сморщенной, как у древней старухи.

Из комнаты выглянул юноша:

– Аленка! Пиццу притащили?

– Не-а, – ответила странная девица, – корреспондент припер. Ой, он испугался!

Парень вышел из комнаты.

– Здрассти. Я Жора, она Алена. Не бойтесь. Все ок. Мы готовимся к фестивалю компьютерных игр, там за лучший костюм персонажа из «Врат ада» обещаны подарки. Рисую Ленке лицо. А голос у нее скрипит, потому что вчера на улице два мороженых съела.

Жора постучал пальцем по макушке девушки:

– Доброе утро, голова, где ты бродила, когда дурочка эскимо в мороз жрала?

– Я есть хотела, – фыркнула Алена. – Шаурма из собаки не мое. Эскимо безопасно для здоровья. Как охрипла, так и расхрипну.

Помесь бабушки с девушкой вытянула руку, сложила ладонь ковшиком и просипела:

– Гонорар, плиз. Пять тысяч за час плюс за снимок еще две. Итого семь.

– У меня нет фотоаппарата, – предупредил я.

– А телефон? Не надо всех дурами считать, – прокашляла юная леди, – семь кусков наличкой или досвидос.

Я открыл портмоне.

Жора постучал в одну из дверей:

– Па! К тебе корреспондент припер. Халат натяни.

– Погодите пять минут, – прозвучало из комнаты.

Я терпеливо ждал, пока Филатов оденется, наконец меня пригласили войти.

Окно в небольшой комнате было нараспашку, в ней стоял лютый холод.

– Сделайте одолжение, захлопните раму, – попросил лежащий на кровати мужчина. – Я сам, как вы знаете, уже год недвижим. С тех пор как олигарх Шанхаев сел пьяным за руль и сбил меня на пешеходном переходе, моя жизнь превратилась в ад. Постоянные операции, лекарства. А богач, который народ ограбил, так и не наказан…

Я закрыл окно и окинул взглядом спальню.

– Из-за пьяного урода, который украл у простых людей миллионы, – вещал хозяин, – я лишен возможности работать, передвигаться самостоятельно. Ноги…

Александр сел и откинул одеяло.

– Обе в гипсе. В позвоночнике штыри. Пенсия… стыдно озвучить цифру. Из-за горькой нищеты я вынужден брать копейки с журналистов.

– Извините, – пробормотал я, – диктофон в куртке забыл.

– Возьмите его, – деловито приказал Филатов.

Я вышел в коридор и заглянул в соседнюю комнату:

– Ребята, я зажигалку посеял. Одолжите огоньку.

– Мы не курим, – хором ответили молодые люди.

– И вам не советуем, – заметил Жора. – Хотите рак легких и всего остального получить?

Я, держа в руке телефон, вернулся в спальню Филатова.

– Вы из какого издания? – осведомился Александр.

– Интернет-газета «Мысль», – лихо соврал я.

Филатов оказался не так наивен и доверчив, как Алена, он мигом вытащил из-под подушки ноутбук и через минуту заявил:

– А нет такого. Ступайте отсюда. Деньги я врунам не возвращаю.

Я сел в кресло.

– Странно слышать от вас упреки во лжи. На подоконнике пепельница с окурками. Алена и Жора не балуются сигаретами, значит, вы прекрасно доходите до окна и курите. На полу у шкафа немного гипсовой пыли, полагаю, белые коконы на ваших ногах удобно снимаются и надеваются.

Прежде чем Филатов успел отреагировать, я схватил его за правую ногу и дернул. Гипс оказался в моей руке.

– Заканчивайте ломать комедию. Я не репортер, а владелец частного детективного агентства, и меня ваши мелкие махинации не волнуют, не вы в фокусе моего интереса. Я пришел поговорить о господине Шанхаеве. Знакомы с ним?

Филатов спустил ноги с кровати.

– Мразь. Я работал с ним не один год. И вот итог. Венька меня ненавидит за ум и талант зарабатывать деньги.

Я отвел глаза в сторону. Ну конечно, Филатова должны больно ранить семь тысяч, которые сейчас Алена выклянчила у меня.

– Реально год назад я под машину угодил, – вздыхал Филатов, аккуратно снимая второй сапог из гипса. – Шанхаев подонок. Толкнул меня бампером, лодыжка треснула… Выгнал меня на улицу! За что?

Я поднял руку:

– Уважаемый Александр, давайте вы лучше ответите на мои вопросы. Меня интересует кое-какая информация о Шанхаеве.

Хозяин квартиры исподлобья глянул на меня:

– За пятьдесят тысяч вы узнаете все его мерзкие тайны. Для затравки сообщу: Венька именуется графом Шанхаевым. Ха! Аристократ из мусорного бачка! Всю его биографию мне Тел добыл. Ему это как два пальца об асфальт. Шанхаев вообще никакой не дворянин. Почему он меня выпер, а потом машиной сбил? Потому что у меня настоящий титул. Я граф фон Филатов.

Я чуть было не выпалил: «Ибн Хоттаб»[6], но вовремя удержал реплику. Ну вот, на тернистом пути сыщика Подушкина опять встретился аристократ в сто пятом поколении. Сколько же их вокруг роится?

Александр встал и направился к окну.

– Пятьдесят тысяч, и я рассказываю вам полную правду.

Я решил поторговаться:

– Дорого. Тридцать.

– Сорок, – предложил свою цену «инвалид».

В результате спора мы достигли консенсуса, я вынул телефон, перевел с помощью онлайн-банка деньги на счет Филатова и услышал тихий звон.

– О! – обрадовался «калека». – Птички-купюры в гнезде. Маленький просьбец: не сообщайте Аленке и Жорке о платеже. Пусть думают, что я за семь тысяч с вами беседую, как с журналюгой. Они у меня всегда пятьдесят процентов агентских забирают. Дочь к телефону подходит, договаривается, дверь открывает и за такую ерунду половину моего кровного заработка откусывает. Что Жорка делает, вообще не понятно. Балбес. Ну, что вы узнать хотите?