Конец одиночества - Чарити Бэрфут

— Что ж, это хорошо, — сказала Флоренс, чувствуя себя несчастной.

— Ты действительно так думаешь?

— Разумеется, — подтвердила она, стараясь скрыть свое разочарование. — Просто не могу понять, как он решился на разговор с Эвелин.

— Хватит прикидываться, ты ведь хочешь узнать, о чем они говорили, не так ли? — язвительно сказала подруга. — Что ж, насколько я знаю, она рассказала ему о том, что ты нашла своего родного отца.

У Флоренс перехватило дыхание.

— Эвелин рассказала Норману об отце? Я этому не верю!

— Видишь ли, я лично ему ничего не рассказывала, но он откуда-то это знает. — Подруга хмыкнула. — Если тебя интересует мое мнение, Эвелин, узнав от него о твоем исчезновении, была просто в шоке и решила, что он и так все знает.

Флоренс облизала пересохшие губы.

— Так, значит, она дала ему адрес, который был на письмах?

— По-моему, нет, — не слишком уверенно ответила Джудит. — Иначе, зачем ему тогда было звонить мне?

— Что же делать, Джудит!

— Ты ведь не хочешь, чтобы я дала ему твой адрес?

— Нет! — Флоренс была в ужасе от одной мысли о том, что подруга может так думать.

— Ты в этом уверена?

— Конечно, уверена! — с негодованием воскликнула она. — Признаюсь, мне было интересно узнать о том… как он воспринял мой отъезд. Но сам поступок был абсолютно верен. — Флоренс помедлила. — Так ведь?

Помолчав, Джудит ответила почти устало:

— Полагаю, что да.

— Полагаешь?

— Послушай… — простонала подруга. — Я не выдаю себя за специалиста в области человеческих отношений. Слов нет, твой роман с Таклтоном зашел в тупик. Кроме того, в твоем теперешнем положении отъезд избавил от массы хлопот не только тебя саму, но и всех остальных. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю. Однако… — Она вздохнула. — Должна признаться, мне стало жаль Таклтона. Раньше я полагала, что, несмотря на всю искренность его огорчения твоим отъездом, в глубине души он чувствует облегчение. — Джудит помолчала. — Однако Норман не мог не знать, какому чертовскому риску подвергался, идя на контакт с твоей сестрой. Тем более что все мы знаем, до какой степени ей хочется втереться в доверие к Патриции.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Флоренс.

— Не знаю. — Джудит опять вздохнула. — Я не знаю, что хочу этим сказать. Но как бы то ни было, тебе лучше держаться от всего этого подальше.

— Говорил ли он… о чем-нибудь еще?

— О чем именно?

— О письмах. — Флоренс жалела о том, что не может видеть лицо подруги. — Он был обеспокоен? Сердит? Что именно?

— Я бы сказала… что он ранен, — призналась Джудит, поворачивая нож в ране подруги. — Извини, Фло, но ты сама спросила.

— Понимаю.

— Что же касается писем, то он спросил, известно ли мне о них. Я ответила, что известно, какой смысл было врать.

— Конечно. — Флоренс помассировала пальцами ноющий висок. — Надо было мне самой сказать ему о них.

— Что? Да он бы нашел тебя сразу же после твоего отъезда! Умное решение, нечего сказать.

— Что ж… — Флоренс тряхнула головой. Надо пытаться смотреть на вещи с оптимизмом. — В конце концов я, кажется, сделала это. Полностью порвала с прошлым. Как раз то, чего мне хотелось.

— Почему-то мне не очень в это верится, — съязвила Джудит. — Ну ладно. Хватит о Нормане Таклтоне. Как ты там поживаешь? Уже записалась к врачу?

— Нет, но сделаю это, как только обоснуюсь в коттедже, — обещала Флоренс. — И немедленно позвоню тебе с установленного телефона.

После этого говорить, казалось, было не о чем. Только повесив трубку, она вспомнила, что даже не упомянула подруге о приглашении Армстронга. Может быть, просто потому, что не считала это достаточно важным? А может, причина в том, что, пока Джудит не знает об этом, у нее не будет возможности проговориться Норману?

Весь следующий день Флоренс провела в коттедже, стараясь привести в порядок спальню. Нижний этаж мог и подождать, но ее до сих пор донимала тошнота, поэтому так важно было иметь место для отдыха. Кроме того, теперь она быстро уставала и не имела желания возиться с постелью в то время, когда испытываешь единственное желание просто упасть на нее.

Обои в спальне были светлыми, легкими и, казалось, увеличивали размеры довольно маленькой комнаты. Окна располагались под козырьком крыши, сам потолок был слегка наклонным. Флоренс расположила кровать так, чтобы, проснувшись, можно было взглянуть в окно.

Следующим делом стала распаковка вещей. Последние четыре недели они были распиханы по чемоданам, и как приятно будет вновь осознавать, что все находится на своих местах…

Незаметно наступил час дня, и, бросив удовлетворенный взгляд на плоды своих усилий, она спустилась вниз, чтобы приготовить себе что-нибудь поесть. Дело двигалось неплохо, и не было никакого смысла пытаться все сделать за один день. Спешить-то ей некуда.

Неожиданно эта мысль поразила Флоренс. Да, спешить надо людям, у которых есть какое-то занятие, какая-то цель. У нее же их нет. По крайней мере, пока. С тревогой она осознала, что даже такое простое и на первый взгляд невинное соображение могло вызвать неприятные размышления о собственной жизни.

Делая себе сандвич, она вдруг заметила какой-то силуэт, промелькнувший за окном кухни. Кто-то прошел вдоль дома, поняла Флоренс и нисколько не удивилась раздавшемуся вскоре стуку в заднюю дверь. Опять Пол Армстронг, раздраженно подумала она. Времени он не теряет. Может быть, сделать вид, что ее нет дома? Нельзя: машина стоит у ворот и все окна в доме открыты.

Взглянув на свой вытянутый свитер и вылинявшие почти до белого цвета потрепанные джинсы, Флоренс поморщилась и, тяжело вздохнув, открыла дверь… Норману.

Ее обуяла такая слабость, что пришлось покрепче ухватиться за ручку двери, молясь, чтобы не упасть в обморок. Раньше такого с ней никогда не случалось, и Норман может сразу заподозрить что-то неладное. А это было совсем ни к чему.

И в то же самое время, стоя здесь и пытаясь собраться с духом, она не могла отрицать, что ей приятно глядеть на него, начиная с удлиненного загорелого лица с прищуренными, напряженно смотрящими на нее глазами за стеклами очков — и до мускулистого тела, скрытого под черной рубашкой с короткими рукавами, вельветовыми, цвета хаки брюками и небрежно наброшенным на одно плечо пиджаком.

Как он меня нашел? — думала Флоренс, чувствуя, что постепенно слабость отступает. Джудит утверждала, будто ничего ему не сказала, а Эвелин никогда бы…

— Какой сюрприз, — наконец заговорил Норман, когда стало ясно, что она не способна сделать первый шаг. — Неужели это и есть та самая таинственно исчезнувшая женщина!