История героя: Огонь наших душ - Yevhen Chepurnyy

вперед, нагоняя гиганта. Вскоре, тот заполонил все восприятие эльфа. Души внутри полупрозрачного тела Эотаса вопили от ужаса и боли, бурля, словно водоворот — их эссенция медленно расщеплялась, уходя по мерцающим медным энерговодам к конечностям, и особенно к голове, где пылал ослепляющим пламенем сгусток света. Он казался более вещественным, более… тяжелым, плотным, чем все вокруг. Божество. Эотас, его духовная сущность.

Приблизившись, Кьелл потянулся своим сверхьестественным восприятием к этому свету. «Остановись,” протелепатировал он изо всех сил. «Прекрати. Ты убил достаточно. Эти люди ничем не провинились перед тобой.»

Огромная голова повернулась к несуществующему здесь эльфу, к тому сгустку восприятия и душевной эссенции, что доставила эта невозможная связь сюда, от адрового столпа. Светящиеся потусторонним светом глаза сфокусировались на эльфе, и неподвижные черты лица статуи внезапно пришли в движение.

До сих пор, Кьелл не задавался мыслью, как же адровый конструкт может двигаться — он подозревал некие шарниры, механику, созданную энгвитским гением. Но сейчас его пронзила вспышка понимания — направляемая волей Эотаса эссенция, непрерывно вытягиваемая им из вопящих от боли медленного расщепления душ, изменяла адру, делая ее то мягкой и пластичной, то прочной и несокрушимой. Только благодаря этому чудовищно, невообразимо тяжелый конструкт не развалился, попытавшись сделать первый шаг.

Воплощенное божество заговорило, и его мимика была неотличимой от человеческой.

— Видящий. Я не ожидал увидеть тебя здесь.

Его голос, грохочущая лавина и шепчущий ручеек, звучал одновременно на всех уровнях восприятия Кьелла. Чувства непередаваемой радости и столь же глубокой печали внезапно объяли эльфа, тимпанами и кимвалами заиграв во всех фибрах его души.

«Наведенные эмоции,” понял гламфеллен, и словно ощутил во рту вкус хозяйственного мыла. «Какой дешевый трюк. Я и сам так могу.»

«Перестань,” снова протелепатировал он. «Ты медленно убиваешь этих разумных. Они мучаются от боли при каждом твоем шаге.»

— Я скорблю о всех страданиях в мире, — голос божества пронизывали эмоции, все такие же глубокие и всеобъемлющие. Все такие же уместные и ожидаемые от правдивых слов. — Но их страдания не напрасны. Это необходимая жертва для того, чтобы я смог преподнести Эоре мой дар.

«Если жертва не отдана добровольно, то она не жертва вовсе, а злодейство,” отвечал Кьелл. «Отпусти их.»

— Если бы они понимали, что я несу всем разумным мира, они с радостью отдали бы и больше, — с всепоглощающей грустью ответило божество. — Но я вынужден спешить. Мои божественные братья и сестры боятся меня, боятся того великого и прекрасного, что грядет, и они уже пытаются помешать мне. Но меня невозможно остановить. Не сейчас, когда меня ведет моя цель.

«Я обременен великой целью, да,” съерничал про себя Кьелл. «За удивленных немцев сойдут перевариваемые в твоем брюхе бедолаги.»

«Ты же бог,” Кьелл не оставлял попыток достучаться до совести, или хотя бы разума… этого. «Используй свою божественную силу, брось эту ходячую пыточную, перенесись к своей цели сквозь пространство За Гранью. Оставь этих разумных в покое.»

— Увы, даже если бы это было возможно, мои братья и сестры встали бы на моем пути непреодолимой стеной, — все те же душераздирающие эмоции шли от Эотаса. Вполне возможно, буквально — все его действия подпитывались эссенцией запертых в нем душ. — Не беспокойся об этих несчастных душах, Видящий, очень скоро их усилия будут щедро вознаграждены.

«Чем? Чего ты добиваешься? Что за дар?» Кьелл намеревался хотя бы узнать побольше напоследок.

— Свобода, — словно второе солнце озарило подернутое дымкой нереальности окружающее. — Но ты все узнаешь в свое время. Ты вынужден следовать за мной? Следуй. Ты узришь мое откровение миру первым. Но у нас не осталось много времени. Проща…

Золотая нить, соединяющая Эотаса с адровой колонной Порта Маже, со звоном лопнула, хлестнув восприятие Кьелла, словно кнут. Его потащило обратно в тело, вдвое быстрее, и вдвое тошнотворнее. Первое, что он сделал, осознав реальность — согнулся в сухом спазме, пытаясь извергнуть из себя содержимое желудка. К счастью, желудок был пуст.

«Свобода, мать твою. Долбаный последователь Джорджа Вашингтона и МЛК[2]. Сраный фридом-файтер[3] в сраной ‘Еве’[4]. Чтоб тебя черти драли под ‘О сей кен ю си’[5], звездно-полосатый ты упырь.» Злоба бледного эльфа была под стать его отвратительному состоянию. Он почувствовал поддерживающие его руки, и выплеснутую ему на лицо воду. Он закашлялся и выпрямился, отстраняя друзей.

— Я слишком хорошо думал о тебе, Эдер, — прохрипел гламфеллен. — Если я буду умирать от жажды, ты выльешь воду мне на голову.

— Шутишь — значит, в порядке, — облегченно рассмеялся блондин. — Что там было? Что ты сделал?

Кьелл удивленно воззрился на сияющую эссенцией колонну адры. «Незаконное подключение убрали, линия восстановлена,” удивленно хмыкнул он.

— Похоже, бомба для Эотаса даром не прошла, — отозвался бледный эльф. — Он пользуется конструктом Од Нуа, но большего от него вряд ли стоит ожидать. Из адры он сосал души, и отключился от нее сам — далеко отошел, видимо.

— Хмм, — протянул Алот. — Возможно, эта способность к вытягиванию душ — некий защитный механизм божественного тела? То есть, божественной машины. При критической потере эссенции они начинают вытягивать ее из разумных, и прочих доступных источников…

— Любопытная теория, — Кьелл почесал в затылке. — Непроверяемая, но пока примем как рабочую. Тем более, она нам ничего не дает — ни насытить Эотаса эссенцией, ни извлечь ее из него, мы, во-первых, не можем, а во-вторых, зачем?

— Потерявшие много эссенции души более доступны анимантическим манипуляциям… Что? Я слушал анимантов, пока работал с ними. Лишних знаний не бывает.

— Я бы тебе объяснил, как ты тут не прав, Алот, но, — Кьелл предвкушающе огляделся. — Нам пора приступать к самой важной части этой миссии.

— Оставлению этих постылых руин, и выдвижению к цивилизации, горячей ванне, и холодному меду? — с легкой иронией взглянул на него Алот.

— Нет, выносу всего, что не прибито. Наш наниматель был жаден, и заплатит дважды. Я видел в том коридоре машину по очистке адры. Не знаешь, где тут емкости для результата?

— Знаю. И где склад готовой и упакованной продукции — тоже. Пойдем…

Вдумчивое мародерство заняло остаток дня, и начало следующего. Энергичная анимантка Бенесса поначалу воспротивилась беспардонному грабежу.

— Сиентере, все артефакты и запасы учтены и подлежат возврату! Энгферт, пер компланка, хоть ты им скажи!