Что тогда будет с нами?.. - Берта Ландау

В конце концов возле них остановилась «Скорая». Двери распахнулись, их подхватили. Вольку пытались уложить на носилки. Она не хотела ложиться. Потому что, если она ложилась, голова ее начинала кружиться со страшной силой.

– Ну, сядь, сядь, – разрешила добрая тетка. – Как же вас, девчонки, угораздило?

– Как меня зовут? – отчаянно крикнула Волька. – Мне… мне в институте надо учиться. Я в институт поступила.

Ее словно озарило. Она продвинулась в своих мучительных попытках вспомнить что-то о себе. Но как же это ужасно! Она будет мучиться, пока все не вспомнит. И сколько будет длиться это мучение?

– Как меня зовут? – крикнула она снова, схватившись за голову.

Галка тем временем объяснила, что с ними случилось.

– Что ж вы, девчонки, как маленькие. Студентки, – вздохнула тетка.

– А что с ней? Это пройдет? – спрашивала Галка.

– Амнезия это называется. Память потеряла. Сотрясение мозга. Шарахнуло вас сильно. Но – ангелы ваши вас хранили изо всех сил. Вас ведь не в Москву везли… С трассы они свернули… Что бы с вами было – страшно подумать, дурищи! Что ж вы так?

– Но у нее пройдет? – настаивала Галка.

– Может, и пройдет. Вон, вспомнила, что в институт поступила. Сейчас приедем, голову зашьем, она поспит… Может, скоро все и вернется. Но как же вы-то? Неужели ничего не встревожило?

– Сначала нет. А когда они багажник не смогли открыть и второй тоже в машину сел, я испугалась. Но виду не подавала. Старалась с ними разговаривать…

– Небось угнали машину-то?.. Вы под счастливыми звездами родились. Мы тут чего только не навидались!

– Они сказали, что из фирмы. Известной…

– Ладно. Полиция уже там. Узнаете скоро, кто это вас вез. Это дело не хитрое. В аэропорту везде камеры. Ты их признаешь сама-то?

– Конечно, – подтвердила Галка.

– Я кого-то любила, – вспомнила вдруг Волька. – Не маму-папу – это само собой. Я кого-то любила.

Она вспоминала, что у нее внутри было какое-то важное чувство, с ним было связано счастье. И вдруг всплыло имя – Андрей! Точно? – спросила она себя. Да, отвечала память. Андрей.

В больнице память к ней вернулась. Она позвонила родителям, которые уже ждали ее дома – быстро доехали из Домодедова. Без пробок.

– Ты где, доченька? Подъезжаете?

– Мам, я в больнице. Мы в аварию попали.

Ну и пошло-поехало. Мама начала паниковать, собиралась немедленно ехать, спасать, выручать. Но все-то уже было в порядке – голову ей зашили. Память вернулась. Волька просилась домой, но врачи сказали, что отпустили бы, если бы не амнезия. Надо понаблюдать. Неделю надо полежать в травматологии, и потом ее выпустят.

Родители все равно примчались, хоть в палату их не пустили, как Волька и предупреждала. Но удостоверились, что дочь жива, под присмотром. Вольке ничего не оставалось, как лежать и перебирать, словно бусинки, главные драгоценности собственной памяти. Она не переставала удивляться тому, что все ее желания исполнялись. Не хотела она, чтоб Андрей попал к ней в дом, и он не попадет! И еще – в тот самый момент, когда она поняла, что им грозит опасность, машина врезалась в столб! Это больше чем везение! Она получила кучу сообщений от Андрея, но читать ей было пока трудно. Поняла только, что он в курсе всего, кто-то ему уже доложил. Галка, что ли? Он приедет в больницу завтра. Но в больницу – не домой. В больницу пусть приезжает.

Только утром она огляделась – что за палата? Она никогда прежде не лежала в больнице и всегда со страхом думала обо всем, связанном с болезнями и врачами. Кровать ее стояла у окна. У стены напротив располагалась еще одна кровать, на которой сидела полненькая круглощекая девушка. В центре палаты имелся стол со стульями, а в дальнем углу, на третьей кровати, кто-то спал, завернувшись в одеяло. Вполне приличное место, – определила Волька. Неделю можно перекантоваться. А может, и раньше отпустят. Вставать ей врач разрешил только в туалет, иначе пообещал привязать к кровати. В палате имелись и туалет, и душ. Дня три вполне можно полежать. А потом Андрей улетит в свой Питер, и она вернется домой. Она удачно возвращалась к прежней жизни. Если бы ничего не случилось и она сразу же оказалась дома, шок был бы неминуем. После моря и Галкиного дома – духота и нелюбимый дом. А тут – промежуточный этап. Лежи и думай. Отдыхай после амнезии. Вспоминай детали.

– Ты загорелая такая, – донеслось с соседней кровати. – Где это ты так?

– Загорела, ты имеешь в виду? – уточнила Волька.

– Ну да. Где ты в аварию попала, я еще ночью узнала.

– Загорела на Черном море, – ответила Волька и вытащила ноги из-под одеяла: посмотреть на свой ровный загар.

Вся нога от колена до ступни была в засохшей крови. Это все накапало с головы, вспомнила Волька и потрогала голову. Шов под волосами ныл. Помыться бы. Она потихоньку попробовала встать с кровати – голова не кружилась.

– Душ там? – спросила она соседку.

– Ага, ты дверь не запирай. А то если грохнешься, ломать придется, – посоветовала соседка.

Волька потихоньку пошла, как канатоходец над пропастью.

– Тебя как звать? – окликнула ее соседка.

– Воля, а тебя?

– Оля? – не расслышала та.

Опять ее имя вызывает вопросы!

– Нет, не Оля, а Воля. «Вэ» впереди.

– Ух ты! Вот это имя! А я Лена. Просто Лена.

– У меня мама Лена, – обозначила Волька, что имя услышано и понято.

– А я просто Мария, – донеслось из угла.

Голос не был молодым и звонким. Но задор в нем звучал.

Волька осторожно повернула голову (шов тянул) в сторону голоса.

На кровати сидела сухенькая старушка со спутанными седыми волосами.

– Очень приятно, – ответила Волька как положено.

– Или можно Мария Леонидовна, – уточнила старушка.

– Мы вас разбудили, Мария Леонидовна? – вежливо спросила Лена.

– Нет, я не спала. Лежала и думала, – живо ответила «просто Мария» и вновь улеглась.

«Классная компания», – искренне подумала Волька, новые люди стали ее вдохновлять.

В душевой она рассмотрела себя: руки-ноги в засохшей крови, на лице кровь. Странно – голову зашили, а руки даже не протерли мокрой тряпочкой. Плевать им тут, похоже, на всех нас. Лечат, конечно, и палата классная, с душем и туалетом. Но в целом – плевать. Бежать отсюда надо. Через несколько дней. Когда Андрей из Москвы уедет. Но сначала отмыть все следы ночного приключения.

Когда она, отмытая и посвежевшая, осторожно ступая, как по тонкому льду, снова оказалась в палате, там у кровати ее соседки Лены уже сидела посетительница. Элегантная, тщательно накрашенная и очень стройная.