Счастье где-то рядом - Элен Алекс

— «Шум и ярость».

Мы с молодым человеком крупно вздрогнули. Я так вообще чуть не подпрыгнула.

— Что шум и ярость? — тем временем более-менее спокойно спросил молодой человек.

— Фолкнер.

— Что Фолкнер?

— «От Кедди пахло деревьями и как когда она говорит, что ну вот мы и проснулись», — устало сказал за дверью тихий низкий голос.

— Что-что? — сказал молодой человек.

— A.M., — вздохнул голос за дверью, — это произведение ты должен был еще в школе прочесть.

— Разумеется, я его читал, — обиделся A.M., — но не могу же я помнить каждую фразу.

Мы с молодым человеком смотрели друг на друга. Я растерянно, он изучающее.

— Вы же сказали, что вы тут один, — еле шевеля губами, сказала ему я.

— Так ваше имя взято из романа Фолкнера «Шум и ярость»? — тоже почему-то шепотом сказал он.

— Вы же сказали, что вы тут совершенно один, — повторила я.

— Да я и был тут вроде один, — шепотом сказал молодой человек, — я и не заметил, что он тоже остался.

— А почему вас А.М. зовут? — шепотом спросила я.

— О, не беспокойтесь, — стал утешать меня он, — это мой псевдоним.

— А почему они вас псевдонимом называют?

— О, они всегда меня так называют, с них станется, — улыбнулся он.

А я поняла, что у меня сейчас голова кругом пойдет.

— Ну я пошла, — сказала я молодому человеку и стала пятиться к двери.

— Нет-нет, подождите.

— Нет-нет, я пойду.

— Я что-то забыл, — сказал он.

В следующей сцене я пыталась проскользнуть в полураскрытую входную дверь, а он держал меня за руку и бормотал, что он что-то забыл.

— Ничего-ничего, в следующий раз скажете, — говорила ему я.

— Нет, в следующий раз я вообще не вспомню, — уверял меня он.

Наконец-то он вспомнил.

— Вот! — громко сказал он. — Любите ли вы театр?

Но это было уже слишком. Этим вопросом молодой человек меня совсем добил. Еще долго его голос сбегал вслед за мной по лестнице дома, пока я не оказалась на улице, где смогла немного отдышаться и прийти в себя.

Хотя, казалось, ничего такого, простой вопрос.

Я обещала Джессике прийти к ней домой и все ей рассказать, а я всегда выполняю свои обещания. Но я и так не могла бы сейчас никуда идти, а квартира Джессики была ближе всех.

На негнущихся ногах я поднялась к ней на пятый этаж. Джессика ждала меня прямо на пороге, около раскрытой двери в свою квартиру.

— Ну что? Ну как? — в восторге бросилась расспрашивать она.

А я только слабо отмахнулась от нее и отправилась тихо помереть в каком-нибудь углу на каком-нибудь диване. Потом я что-то говорила, положив голову Джессике на колени, а Джессика гладила меня по волосам и утешала.

— Они все хотят меня с ума свести, — говорила я Джессике.

— Конечно, хотят, — соглашалась Джессика, — чем же им еще заниматься.

— Но они такие интересные!

— Конечно, интересные, они же актеры.

— А я такая песчинка по сравнению с ними!

— Конечно, песчинка, а кто же ты еще?

— А вся дедушкина библиотека сейчас лежит на полу и напоминает вавилонские руины.

— Конечно, напоминает.

— А бабушка Урсула плохо переносит, когда на книгах пыль собирается, а тут и вовсе такой погром, она начнет переживать.

— Естественно, начнет переживать.

— Но раз парни Лимбарди обещали все восстановить, значит, они все восстановят?

— Если в вашей квартире живут эти самые Лимбарди, значит, все будет хорошо, — гладила меня по голове Джессика. — Значит, все вообще и всегда и со всеми будет хорошо.

Так с трудом я все-таки в тот день заснула.

Сквозь сон я еще немного послушала, как Джессика объясняла по телефону сначала моей маме, а потом бабушке Урсуле, что со мной все нормально и я забылась сном на ее диване. А мама и бабушка Урсула недоверчиво прислушивались к ее словам и не очень-то верили, что у меня все нормально.

А ночью мне приснились костюмы.

Мне приснилось, что я вплела в современные мужские костюмы шепот соседних галактик, дорожки солнечного света, вздохи деревьев, шум ветра, лунные блики, тяжесть вечерних облаков, закаты, рассветы, океанские приливы, передвижения гор, журчанье рек и все-все, что мучило и нежило нашу планету на протяжении многих и многих веков.

И мне приснилось, что я все это очень достойно вплела в строгие и современные мужские костюмы. Один, один, один и еще один совсем про запас.

А утром мы всей редакцией газеты читали такое СМС-сообщение:

«Может, со мной будет все не то и не так. Я полностью отдаю себя своей работе и иногда уже не различаю, где работа и где просто жизнь. Но я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Мы пройдем с тобой с рюкзаками по миру, мы найдем массу необработанных алмазов. Только помни всегда, что счастье где-то рядом. И тогда мы преодолеем все препятствия. Ты только доверяй мне, девушка моей мечты. А иначе моя жизнь будет разбита вдребезги».

— Это он, он! — в восторге говорил всем наборщик текстов Майк.

— Конечно, он, а кто же еще, — поддакивал верстальщик Джон.

— Да мы и сами его узнали, — обиженно говорили две секретарши миссис Ланг.

А вот наша сама миссис Ланг была явно расстроена.

— Он что, выбрал именно эту девушку?! — возмущенно спрашивала она.

— Это судьба, — радостно улыбался всем бильд-редактор Джоуи.

Словом, половина сотрудников редакции были сегодня в печали от того, что парень выбрал какую-то неизвестную никому девушку, а половина — просто радовались, что в этом мире есть любовь.

Весь вечер и всю ночь я рисовала свои эскизы. И черт побери, но у меня получилось сделать именно то, что я хотела сделать!

Под утро я забылась сном. Проснулась я к обеду! Впервые в жизни проспав на работу! Но у меня была уважительная причина — с некоторых пор я была сама не своя!

В театр я решила прийти неожиданно, чтобы меня никто там не поджидал. На самовыезжающих креслах, огромных старинных кроватях, в темных очках, огромных шляпах и наклеенных бородах.

Я подошла к театру, налегла на огромную массивную дверь, ввалилась в фойе и направила свои стопы в зрительный зал. Везде меня встречала оглушительная тишина. Я была уверена, что в здании никого нет.

Пройду через зрительный зал и оставлю свои эскизы на сцене. Все. Пока-пока, господа Лимбарди со всеми вашими заморочками. Я на них больше не поддамся.