Жанна д'Арк - Анатолий Левандовский

В Блуа Жанна не была одинока. У нее образовалась маленькая свита, состоявшая из верных и преданных людей. Кроме обоих лотарингских рыцарей, в эту группу входили бедный всадник д'Олон, ставший секретарем и оруженосцем Девы, капеллан, два пажа и два герольда. К ней присоединились также Жан и Пьер, братья, выехавшие вслед за сестрой из Домреми.

Жанна деятельно участвовала в подготовке новой армии. Она знакомилась с людьми, старалась узнать их настроения, делилась с ними своими мыслями и надеждами. Девушка придавала большое значение воинской дисциплине. Она стремилась внушить капитанам и солдатам, что только при твердом единоначалии, при полном отказе от разудалой жизни наемных банд можно одержать победу. Она заставляла воинов воздерживаться от грубой брани и пьянства, нещадно изгоняла из армии женщин легкого поведения, предостерегала от воровства и насилия, обычных в лагерной жизни.

Капитаны с удивлением смотрели на необычного полководца в белых доспехах и покачивали головами. Многое повидали они на своем веку, но такого еще никому не доводилось.

Ну и девчонка! Подумать только, как она смело действует, как уверена в своих словах и поступках! Она бесстрашно идет одна в общество заядлых рубак и сквернословов, ничего не боится и добивается своего! Ее слушают! Ее распоряжения выполняют! Даже такой отпетый богохульник и ругатель, как седовласый Ла Гир, воздерживается в ее присутствии от своих словесных вывертов! Находятся, конечно, бродяги, которых и ей не пронять. Кое-кто пытается скабрезничать, кое-кто насмехается над ее «военными познаниями». Но насмешки не задевают девушку, а зубоскалов быстро одергивают их товарищи.

Ну и девчонка, ну и главнокомандующий! При ней и де Буссак, и де Гокур, и даже сам герцог Алансонский выглядят начальниками второго сорта. Солдаты, кроме нее, никого не желают признавать. Да, с такой – это можно сказать заранее – хлопот и неприятностей не оберешься!..

Жанна диктует письмо. Это очень трудная работа. Девушка то и дело морщит лоб. Секретарь д'Олон быстро строчит пером по пергаменту. Жанна думает и говорит по нескольку слов, а капеллан, брат Паскерель, поправляет ее обороты и придает мысли нужный оттенок.

Это письмо она отошлет годонам. Уже находясь в Пуатье, Жанна продиктовала краткое воззвание к английским военачальникам. Новое письмо будет подробнее и обстоятельнее. Основная его цель – внушить врагу, что мир лучше войны.

Жан д'Олон пишет и пишет. Строка за строкой ровно ложатся на желтоватый пергамент.

«…Король Англии и вы, герцог Бедфордский, что называете себя регентом Французского королевства, вы, Вильям де ла Пуль, герцог Сеффолкский; Джон Толбот и вы, Томас Скаль, именуемые лейтенантами герцога Бедфордского…»

Теперь главное требование:

«…отдайте Деве, посланной Царем Небесным, ключи от всех добрых городов, захваченных и разрушенных вами во Франции… Она готова заключить мир, если вы послушаете ее и заплатите за все, что захватили во Франции…»

Жанна уговаривает стрелков и рыцарей, стоящих под Орлеаном, вернуться в свои края. Что им делать во Франции? Пусть идут домой, к своим делам и заботам, пусть идут с миром. А если нет, если они не хотят оставить своего черного дела, то вскоре получат справедливое возмездие…

«…Если вы, король Англии, не сделаете этого, то я, ставшая военным вождем, заставлю волей или неволей удалиться ваших людей из Франции, где бы я их ни встретила; и если они не захотят слушаться, то я повелю их умертвить…»

Но Жанна не хочет их смерти. Она терпеливо объясняет Генриху VI, что овладеть французским престолом ему все равно не удастся. Законный наследник престола будет коронован и вступит в Париж. Дело Карла VII – правое дело, дело всего народа. Поэтому оно победит. Поэтому никакие силы не спасут захватчиков, как бы ни было велико их число. И в заключение еще раз о главном: «…Дайте мне ответ, хотите ли вы мира в городе Орлеане; и если вы этого не сделаете, то вскоре пожалеете, так как понесете большие потери…»

Жанна отправила письмо с одним из своих герольдов прямо в лагерь англичан. Оно должно было предшествовать появлению французской армии в осажденном городе.

К 27 апреля все были в сборе. Продовольствие и вооружение упаковали и погрузили. Можно было трогаться в путь. Но тут возникло новое затруднение: какую избрать дорогу?

От Блуа к Орлеану их вело две. Одна проходила по правому берегу реки, через Бос, другая – по левому, через Солонь. В продолжительности пути разницы не было: и там и здесь он занял бы два дневных перехода.

Первая дорога имела то преимущество, что шла прямо к Орлеану. Но зато здесь армии и обозу пришлось бы двигаться на виду у крепостей, занятых англичанами, а затем прорываться через их позиции у самого города.

Дорога через Солонь была безопаснее, ибо проходила вне поля зрения годонов. Зато перед самым Орлеаном приходилось переправляться на лодках через широкую Луару.

Капитаны, исходя из инструкции Дюнуа, решили избрать более безопасный путь по левому берегу. Было договорено, что огромный обоз, разделенный на части, подтянут в два приема.

Жанна не принимала участия в совете капитанов. Она крайне смутно представляла, где расположен Орлеан и какие к нему ведут дороги. Единственно, чего она твердо требовала, чтобы ее доставили прямо к позициям Толбота. И это ей обещали.

В среду, 27 апреля, копыта коней гулко застучали по блуаскому мосту. Огромная армия растянулась вдоль дороги. За солдатами двигались шестьсот телег с продовольствием и снаряжением, за телегами – четыреста голов скота. Впереди войска гарцевала девушка на белом коне, в белых доспехах, с белым знаменем в руке.

Жанна резко выделялась среди других всадников. Рыцари, как обычно, ехали налегке, на запасных лошадях. Их тяжелые латы везли оруженосцы, а пажи вели боевых коней. Девушка, напротив, была в полном вооружении. Опытные солдаты рекомендовали ей, чтобы привыкнуть к доспехам, не снимать их в течение нескольких дней.

Когда наступили сумерки и армия, прошедшая около восьми лье, расположилась на ночлег, Жанна осталась в латах. Долго не могла заснуть. То мерещилось, что она лежит в тесном гробу, то казалось, что палачи выворачивают ей руки и ноги…

Когда девушка проснулась, она не сразу поняла, что с ней. Все тело затекло и невероятно ныло. Она была разбитой и больной. Нет, она не может встать, она никуда больше не поедет, ей все равно…

Жанна крепко стиснула зубы и с помощью верного Мюго поднялась с земли. Умыла лицо и руки в ручье. Взобралась на коня и взяла свое знамя. Никто, кроме юного пажа, не имел понятия о том, что она чувствует.

Она совсем здорова! У нее ничего не болит! Вперед, вперед, в Орлеан!..

Армия снова была на марше. Девушка в белых латах мерно покачивалась в седле. Большое полотнище с изображением Мира полыхало над ее головой. Тяжелый меч в алых бархатных ножнах глухо ударял по бедру, одетому сталью.

Медленно двигалась армия по неровной дороге, густо заросшей по краям полузасохшей травой и колючим кустарником. Утреннюю прохладу сменил полуденный зной. Солнце раскалило доспехи Жанны, и она чувствовала себя совсем худо. Страшно хотелось пить. Веки смежала дремота. Знамя пришлось передать пажу, ибо рука поминутно разжималась. Девушка не заметила, как дорога стала забирать в гору. Передовой отряд вышел на холмы Оливе. Послышался слабый звон: это дозорные, увидев с башен армию, извещали население города.