Эд и Шут знает кто - Эдуард Вячеславович Поздышев

кто-то потревожил его ради моей несчастной матери – ну, пособоровать, наверное, причастить. И удивительно, почему мне самому-то это в голову не пришло. Но я его узнал, хоть много воды утекло с тех пор, как у него алтарничал, и потому, похоже, совсем не тем озаботился, чем бы следовало. После всего, конечно, поинтересовался у соседки, не её ли была инициатива. Она же перевела стрелки – типа я сам, а я – и ни сном, и ни духом. Да и вовсе лыка не вязал и поясничал, в чём позже и пристыдила меня тётя Галя. Хотя, вроде бы, вёл себя вполне почтительно: и благословения попросил, и говорил всё по делу. А в результате, совершенно позабыв о цели визита священника, лишь приставал, бесцеремонно зазывая его к себе в комнату посидеть как человек с человеком. Я-то этого не помню, но, как выяснилось, батюшка меня не узнал. Помню только, что на следующий день к нам приезжала врач для освидетельствования смерти, осмотрительно вызванная навстрешницей, как я дрожащей рукой подписывал какие-то бумаги и как из квартиры выносили бездыханное тело.

* * *

И вот теперь я стоял возле деда и как баран на новые ворота ошарашенно пялился на свои окна. Видение развеялось, точно его и не было, но в себя я пришёл, лишь успев заметить спину поспешно удаляющегося старика. «Не понял!» – мысленно возмутился я и пошёл следом, не отставая до самого момента, когда тот исчез за ржавой дверью бойлерной.

Однако дойдя до двери, я остановился и даже не стал заглядывать внутрь, как-то поняв, что там никого нет. Да хоть бы и захотел – всё равно не смог бы. Как будто шёл привычной дорогой, по которой каждый день ходил, думал о своём, ноги сами шли, и вдруг – словно лбом в бетонную стену. Внезапно накатила злость. Я начал было выкрикивать что-то в пропахшую плесенью гулкую пустоту. И прислушивался, в надежде услыхать хотя бы словечко. Казалось, готов был услышать любую самую сокрушительную тираду в свой адрес. Мне не хотелось вот так уходить, ни с чем, без какого-то напутствия или наставления – пусть самого невыполнимого. Я чувствовал себя так, что без этого мне легче было провалиться сквозь землю. И буквально офигевал от чувства брошенности и никчёмности – быть может, точно так же какие-нибудь особо талантливые ощущают богооставленность? И от обуявшего меня безумия я решил натаскать веток и устроить там себе нечто вроде Петровой кущи, только с точностью до наоборот, чтобы умереть лучше от голода, нежели протухнуть в житейском мраке, лишённом света, который мне уже дали узреть, а потом вдруг жёстко обломили весь кайф. Но вместо этого я малодушно развернулся и пошёл восвояси, окончательно осознав, что никакого портала не существует, что в общем-то портал этот и есть сам старик. И если б он захотел, я просто прошёл бы вместе с ним прямо на старый завод, которого давно нет, и снова увидел наши комнатки, коих, возможно, и вообще не было, а даже если и были, то на какое-то время и лишь для того, наверное, чтобы, побыв там, рядом с дедом, я получил возможность немного подумать о своей жизни. И, похоже, это время прошло, и мне просто надо смириться. Старик, вероятней всего, никогда там и не жил, а живёт-поживает себе где-то в совсем иных местах, не подвластных нашим приземлённым мыслишкам.

И думая так, постепенно добрёл до дома.

Глава семнадцатая

Как-то стоял я у окна и привычно рассматривал наш пятачок – аптека, улица, фонарь, супермаркет. И уже давно мой взор уныло балансировал между аптекой да виднеющимся невдалеке сквериком и невзначай скользнул мимо церкви.

Вдруг увидел деда. Он стоял за церковной оградой и спокойно смотрел в мою сторону. Затем повернулся и медленно зашагал к паперти. Через каких-то пару минут я уже оказался там, но старика нигде не было видно.

Тут я заметил выходящего из храма батюшку.

– Прощенья просим, отче! – окликнул я, взбежав ему навстречу по ступенькам. – Здравствуйте!

– Приветствую! – ответил молодой розовощёкий священник богатырского телосложения.

– Слушай, отче… Простите! Батюшка! Отче, вы не видели тут деда?.. Малохольного такого… Ну, деда, дед тут только что был…

– Сергий? Ты, что-ли? – удивлённо вскинул брови батюшка.

А я уже и забывать начал, что меня Серёгой крестили – в честь лаврского преподобного.

– Что? – Я не сразу въехал. – Э, Максик? Это ты?! Макс!.. Ой, прости, отче… Отец Максим?

Священник кивнул.

– Надеюсь, не монах, хм, в зелёных штанах? – Теперь я точно узнал в нём одного из младших своих коллег в бытность мою алтарником в этом храме. – И не цель для баб, тоже очень надеюсь?

– Чего? – не сразу вник он в смысл моей бородатой шутки. – А, нет – не монах и даже не целибат.

Впрочем, рассмеялся. Я попросил у него благословения, и благословив, отец Максим кивнул на скамейку. Мы спустились и присели.

– При нынешней власти целибат – это что-то вроде пережитка, – басовито пояснил молодой батюшка. – Теперь дают время подумать. Ну, там, в армии послужить, жениться да детишек нарожать.

– Ну и чё, всё успел?

– Преуспел даже! – рассмеялся священник. – Четвёртого ожидаем…

– Нехило!

– А ты как? В магазине всё? Видел тебя как-то… Давно. Но ты, похоже, меня не узнал.

– Не, уволился, давненько уже.

– И где теперь? Женат?

– Невиновен! – попытался я шуткануть.

– Живёшь там же? – кивнул он на мой дом. – Как мама?

– Да, там. А мамы нет уже.

– А! Ну… Царствия ей Небесного! – отец Максим перекрестился.

– Благодарю… Эка ты вымахал, а! А я помню тебя вот таким ещё шкетом! – усмехнулся я, показав, каким маленьким он мне запомнился.

– Времена меняются.

– Да.

* * *

И слово за слово рассказал я ему свою историю. Впрочем, упустив до времени кое о чём.

– Да уж! – подивился отец Максим, внимательно выслушав мой рассказ. – Ты, конечно, мастак заливать. Прости. Но история с дедом занятная. Слушай, приходи к нам. У нас тут газета приходская – будешь своего рода летописцем. У тебя здорово получается рассказывать.

– Не боишься? – рассмеялся я. – Пустишь козла в огород. Не пожалеть бы потом! Уши у твоих прихожан не завянут от моего шипения?.. Меня дед, слышь, с гусем сравнил. Из тех, что шипят на церковь.

– Ну, сравнение с гусем – это известная шутка! – улыбнулся батя-весельчак. – Ещё учась в семинарии встречал где-то в инете.

– Да ты чё! Какой инет? Дед-то этот, в натуре, не из нашего времени. А за предложение спасибо. Подумаю.