Скорая 2024 - Константин Мазуренко

таких, как мы, зачастую за версту видно! Нас же не считают за людей. Мы – второсортные. Нас можно оскорблять, унижать, издеваться. Где бы мы ни были…

– Всегда есть варианты… – тихо прокомментировала Серафима, понимая, что клиент отказался от своего намерения, но не зная, чем может помочь и вправе ли давать советы.

– Сматываемся, ребят! В кафе вызвали ментов, – скороговоркой проговорил Викентий.

Пока Антон говорил, он успел вызвать такси, которое остановилось в эту минуту прямо напротив сидящих за одиноким осенним кафешным столиком.

Все четверо запрыгнули в машину…

***

– Что ты будешь делать, когда выйдешь на пенсию? – спросил Викентий Серафиму уже в своей квартире, разливая вино по бокалам. Похмелиться хотелось обоим. – Кстати, ты собираешься вернуть Глафиру? Или зарегистрируешь новое имя? Мне Серафима больше нравится!

– А мне больше нравится Глаша, чем Фима… – отозвалась Серафима.

– Согласен, – сделав глоток вина, с удовольствием закрыл глаза Викентий.

– Ты веришь, что у таких, как мы, может быть пенсия? – поинтересовалась гостья.

– Ну, у меня точно нет, – усмехнулся Викентий и добавил: – но ты ведь… – и осекся…

– Женщина? – ухмыльнулась Серафима. – Мы чем-то существенно отличаемся? Да, мне сейчас не хватает опыта, и 10 лет на минималках сказываются, но я быстро учусь и схватываю на лету, я быстро догоню тебя…

– Отпуск? – расставляя по полочкам какие-то свои вопросы в голове, спросил Викентий.

– Никогда не беру, – улыбнулась Серафима.

– Ты мне нравишься все больше и больше… – подытожил Викентий и спросил снова: – Старая личность?

– Стерта, – отвечая на блиц-опрос напарника, Серафима понимала, к чему он все это спрашивает, и не уходила в подробности.

– Реальная одиночка? Без уязвимых отношений? Ничем не зацепить? Нечем шантажировать?

Серафима развела руками.

– Всегда мечтал о такой! – широко улыбнулся Викентий и с удовольствием допил вино в бокале, налив себе еще.

– Теперь ты! – обозначила Серафима свое намерение узнать интересующие ее вопросы. – Почему не стал восстанавливать имя?

– Это реально было равносильно смерти Викентия. Я, то есть он, он не заметил, он проглядел, не доглядел, он стал недоделком, от него не было уже никакой пользы. Его надо было менять! Менять на такого же не было смысла. Я заменил его на более совершенную модель.

– Как это? – удивилась, улыбаясь, Фима. – Что ты имеешь в виду?

– Как работает Скорая? – откликнулся на такой интерес Викентий. – Она фиксирует намерения, приставляет человека, который следит за клиентом и в нужный момент приходит на помощь. Или фиксирует и следит за клиентом сама, а в нужный момент ищет того, кто рядом, и передает клиента. Но скольких не успевают спасти, потому что работник Скорой тупо не успевает добраться?

Я решил искать спонтанных, которые не хотели, не намеревались, которые вдруг решили и пошли прыгать с крыши, резать вены, покупать таблетки и до воплощения намерения остаются считанные минуты.

Как твой парень из машины СМП. Ты же его вычислила в толпе сама, Скорая даже не успела отреагировать, она даже потом не спохватилась, когда ты его подхватила.

Вот так я живу уже много лет. Хожу и в толпе цепляю. И приходится оттачивать такие навыки, которые вам, работникам Скорой, и в голову не приходит совершенствовать!

– Например?

– Например, спасение любыми путями, а не только по инструкции!

– Типа: купить жизнь за дозу или в драке, как с другом Антона? – горько усмехнулась Серафима.

– Типа того! А чем не вариант? Работает ведь!

– Работает! – вынуждена была согласиться Серафима.

– Только приходится отвлекаться на работу, которая приносит деньги, а это раздражает, снижает качество мастерства и сокращает число тех, кого можно было спасти.

– Но, передвигаясь вместе, мы также будем уменьшать количество тех, кого могут спасти двое! Может, тебе стоит восстановить имя?

– Меня дисквалифицируют сразу за мои методы, я уже не смогу работать чисто по инструкции. Поэтому я все-таки предлагаю отрабатывать все запросы на тех, кто дороже 800 тысяч рублей за кейс. Я – злой полицейский, ты – добрый! У нас сегодня отлично получилось! Утешение – все-таки вещь очень нужная в нашей работе. А ты – женщина, у тебя получается это естественнее, чем у меня, когда от мужика к мужику! С девчонками я и сам как-нибудь справлюсь! – подмигнул Викентий и спрятал улыбку в бокал, намеренно опустив глаза в пол.

Серафима пожала плечами.

– И еще один вопрос, можно? – тактично спросил Викентий.

– На предыдущие ты не спрашивал разрешения, – усмехнулась Серафима.

– Почему для тебя было так важно получить статус: «никто не прошел мимо»? Зачем эти десять выкинутых на ветер, не говоря на мусорку, лет?

– А ты не знаешь? – Серафиме хотелось удостовериться в искренности вопроса.

– Глафира сейчас закрыта для сканирования, а в прошлом меня этот вопрос, естественно, не интересовал…

– У меня нет статистики отказов, – ответила на поставленный вопрос Серафима.

– То есть?

– Всё считается под сто процентов. У тебя ноль пять, у меня сто.

– Я не слышал никогда о таком! Стопроцентная смертность? Что это?

– Да. То есть на деле она, конечно, не стопроцентная, но статистически смертность у меня не считается. Видишь, я даже здесь уникальна, – улыбнулась Серафима. – Такие, как я, есть, но работники Скорой обычно не очень знакомы друг с другом и не очень интересуются друг другом, если не дружат. Ты – легенда. Самый низкий процент отказов, я – не легенда, потому что хвалиться нечем.

– Так что значит: всё считается под сто процентов?

– Я прошла мимо! Не она, а я! – с силой и болью в голосе произнесла Серафима. – Она обратилась ко мне. В слезах. Попросила сигарету. Я сказала: у меня нет. И пошла дальше, прошла мимо. А у меня была, не знаю, почему так тупо ответила! Молодая, зеленая дура была! Сейчас я понимаю, что та, одна, сигарета могла все исправить! Помочь, остановить, перевернуть! Ты же знаешь, такое случается. Я отказала и прошла мимо. Ведь она просила не сигарету, а помощь! И она вышла потом в окно. А в том возможном мимолетном акте моего к ней участия… – на глазах Серафимы выступили слезы, и она не продолжила.

– И? – выдержав паузу, спросил Викентий.

– Что «и»?