О чем молчат мужчины... когда ты рядом - Армандо Прието Перес

И я хочу ее. В этот момент я отчаянно хочу ее. Хочу оказаться между колен Евы, распростертой подо мной на моем диване, и слышать ее стоны и мольбы.

Тебе придется поискать другое лицо.

О том, чтобы я позировала тебе, не может быть и речи.

К сожалению, ситуация не такова. Я стою на мосту с хорьком в обнимку и вижу, как ее лицо наливается гневом.

– Позировать тебе?! Ты совсем с ума сошел?

Чары спали. Она отступает назад. Она даже скрещивает руки на груди. Закрывается, как ежик, черт побери!

– Нет, я абсолютно в своем уме. Это моя работа, я художник, – отвечаю я спокойным тоном профессионала, пытаясь вернуть себе выигрышную позицию. – Мне доставило бы большое удовольствие сделать несколько набросков с тебя, ты прекрасный типаж. Я не собираюсь требовать от тебя ничего другого, не беспокойся. – На моих губах легкая усмешка, которая всегда годится для того, чтобы пощекотать женскую гордость. – Или ты чего-то боишься?

– Ничего я не боюсь! – отрезает она, не задумываясь, выпуская иголки. – Просто это кажется абсурдным, вот и все. Тебе что, не хватает моделей? – Она умело копирует мою усмешку. – Почему именно я?

– У тебя подходящие черты лица для одного моего проекта.

– Тебе придется поискать другое лицо. О том, чтобы я позировала тебе, не может быть и речи.

– Жаль. – Я вытаскиваю из-под пиджака хорька, который начинает вырываться из рук, явно недовольный тем, что его так грубо потревожили, и делаю вид, что собираюсь посадить его на перила моста. – В таком случае я оставляю его здесь.

– Нет! – Она тянет ко мне руку, понимая, что, если я освобожу Лаки, ей никогда не поймать его. – Не делай этого, дай его мне.

– Я ничего не делаю. Я просто его отпускаю. Не исключаю, что он побежит к тебе, хотя не поклялся бы в этом.

– Отдай мне его.

– Попроси об этом как-нибудь иначе, – улыбаюсь я.

– Что?

– Ничего. Сейчас я спокойно объясню тебе, как обстоят дела. Или ты соглашаешься позировать мне один вечер в неделю в течение шести недель, или я отпускаю этого симпатичного зверька на волю и делаю тебе ручкой. Выбор за тобой, Ева.

Я впервые произношу ее имя. Имена имеют власть над нами, в них заключены наши судьбы, и ими надо правильно пользоваться.

И в то время, как эти три буквы библейским эхом вибрируют на моих губах, у меня появляется уверенность в том, что я одержал верх.

Я подбираю хорька и смотрю на Еву с довольством завоевателя, созерцающего новую рабыню. Плененную, но еще не укрощенную. Это всего лишь вопрос времени.

Она делает попытку опровергнуть это и едва не застает меня врасплох. Неожиданно для меня она бросается вперед и пытается схватить Лаки. Я успеваю отскочить в самый последний момент. Перепуганный зверек извивается, стремясь освободиться, я снова прижимаю его к груди, чтобы успокоить, не спуская с нее глаз. Она задыхается от гнева. А я начинаю чувствовать, что с меня хватит, мне уже достаточно этой мелодрамы.

– Я из тех, кто не очень терпелив, Ева, – предупреждаю я ее. – Поэтому считаю до пяти. Раз…

– Не понимаю, зачем тебе нужна именно я…

– …два…

– Кругом полным-полно моделей, ты можешь иметь их дюжинами.

– …три…

– А ты не хочешь попросить позировать Мануэлу?

– …четыре…

– И потом… я не смогу долго сидеть в одной позе!

– …и… – Я ставлю хорька на парапет и собираюсь отпустить его.

К черту, пусть бежит куда хочет. Не торчать же мне здесь всю ночь с этой… у которой с головой не все в порядке.

– Нет! Стой!

Я смотрю на нее.

Она согласно кивает:

– Хорошо… Ладно… Только не отпускай его. Я буду тебе позировать.

– Один вечер в неделю, в течение шести недель?

– Один вечер в неделю, в течение шести недель.

Я подбираю хорька и смотрю на Еву с довольством завоевателя, созерцающего новую рабыню. Плененную, но еще не укрощенную.

Ты позируешь мне.

Едва эти слова срываются с моих губ, как я ругаю себя за их поспешность и категоричность.

Мое желание выдало меня.

Это всего лишь вопрос времени.

– Очень хорошо, моя дорогая. – Я поворачиваюсь в ту сторону, откуда пришел, и делаю ей знак следовать за мной. – Сейчас мы пойдем и опустим ставни твоего магазина, а потом ты проводишь меня в одно из открытых к этому часу заведений.

– Какое еще заведение? Что мы там будем делать?

– Неужели ты думаешь, что я поверю тебе на слово? – усмехаюсь я. – Нет, нынче словам грош цена. Мы заключим письменный договор.

Прошло два дня, а договор все еще в моем кармане. То ли я не нашел более надежного места, то ли это было официальным оправданием перед самим собой, что он всегда должен быть там, где я работаю, чтобы оказаться под рукой в случае попытки его оспорить. А попадись он в руки Лео, то он, даю гарантию, использовал бы его для разжигания печки. Любую бумагу в мастерской ждет эта участь: газеты, квитанции, договоры, коробки из-под пиццы…

Священны только книги.

Я снова, как при замедленной съемке, вижу ее тонкие пальцы, которыми она берет ручку, подносит ее к бумаге, медлит, затем решительно элегантным, легким движением ставит подпись.

Я выхожу из прокуренного подвала квартала Изола, куда зашел послушать один нашумевший квартет, который играет Баха под соусом босановы. На часах два утра, но спать не хочется, и я отправляюсь домой пешком. Засовываю руки в карманы моего коричневого вельветового пиджака, слегка отставшего от моды, купленного в Барселоне миллион лет назад, когда я еще думал переселиться туда. Это тот самый пиджак, который я набросил прошлым вечером, когда собирался навестить Мануэлу. Я правильно сделал, оставив в нем договор, думаю я в тысячный раз, проводя пальцем по сгибу бумажной салфетки, на которой я написал его текст в баре у канала, единственном, куда нам позволили войти с хорьком.

Уже два дня, как я то и дело достаю эту салфетку. Может быть, это навязчивое состояние? Вряд ли, просто у меня часто потеют руки. Салфетка густо исписана, многие из строк зачеркнуты. Это была та еще битва гигантов. В конце концов, я протянул ей ручку:

– Итак, моя дорогая?

Я снова, как при замедленной съемке, вижу ее тонкие пальцы, которыми она берет ручку, подносит ее к бумаге, медлит, затем решительно элегантным, легким движением ставит подпись. Уставший и довольный, как воитель, выигравший битву, я смотрю ей вслед, когда она с прямой спиной удаляется в сторону своего дома. Но хорошо понимаю, что победил я только в одном сражении.

Вынимаю мобильник из кармана, и Ева моментально испаряется из моей головы. Обнаруживаю, что хотя на часах два утра, но вечер явно не закончился. Пока я слушал группу, мне пришло двенадцать безответных звонков и четыре эсэмэски.