Яростный поход. Танковый ад 1941 года - Георгий Савицкий

А «полноценные» бронированные машины были направлены в танковый батальон специального назначения — «Pz.Abt1. Zb.V 40». Из трех Nb.Fz. было сформировано подразделение, приравнивавшееся к взводу. Оно получило название Panzerzug Horstmann/Zug Putloss — «Танковый взвод Хорстмана/взвод Путлосс». По имени командира — лейтенанта Ганса Хорстмана и места формирования.

Девятого апреля 1940 года батальон был отправлен в Норвегию, где три Nb.Fz. вместе с Pz.I и Pz.II принимали участие в боях против английских войск. Танки прибыли в Осло 19 апреля 1940 года и тут же поучаствовали в дезинформации, создав видимость, что Германия имеет в Норвегии тяжелые танки. В тот же день три Nb.Fz. парадным маршем прошли по улицам норвежской столицы. Хорошо отлаженный механизм пропаганды сработал четко и безукоризненно: уже в двадцатых числах апреля все страны Европы увидели в газетах фото внушительных немецких танков.

Чуть позже «Pz.Abt1. Zb.V 40» вместе со 196-й пехотной дивизией Вермахта, базировавшейся там же, образовали единое подразделение, получившее название «Gruppe Pellangahr».

Двадцать пятого апреля 1940 года подразделение атаковало укрепленные позиции англичан вблизи деревни Кварн. Против гитлеровцев сражался 1-й батальон Королевской Йоркширской пехоты. При этом англичане практически не имели тяжелого вооружения: в их распоряжении имелись две трехдюймовые мортиры и пять 25-миллиметровых французских противотанковых орудий Гочкиса.

В авангарде наступавших немецких частей двигалось три танка, по крайней мере одним из которых был Nb.Fz. Англичане дали немецким танкам подойти на дистанцию ста пятидесяти метров, после чего открыли по ним огонь.

Обстреливая танки с такой малой дистанции, англичане не оставили немцам возможностей для маневра. В этот момент снаряд одного из противотанковых орудий обездвижил Nb.Fz, скорое всего, повредив дифференциал, однако не уничтожил его — танк продолжал вести огонь. Остальным двум танкам авангарда повезло меньше — они были подбиты.

В итоге немцы остановили наступление, отошли на занятые позиции и вызвали авиацию. Видимо, обездвиженный Nb.Fz. был оставлен экипажем на ничейной земле. Англичане продержались до вечера 26 апреля, а затем отступили. После этого обездвиженный Nb.Fz. был отремонтирован и снова вошел в строй панцерваффе. Хотя впоследствии немцы продвигались успешно, но один из Nb.Fz. был подорван собственным экипажем после того, как увяз в болоте и заглох недалеко от Лиллехаммера.

После оккупации Норвегии оставшиеся две машины были передислоцированы в Осло, а затем, в конце 1940 года, возвращены в Германию.

По некоторым данным, с 1940 года эти танки использовались на территории Дании, где несли полицейские функции.

Но в преддверии войны на Востоке тяжелый танковый батальон «Pz.Abt1. Zb.V 40» был переброшен на советско-германскую границу. И теперь двум многобашенным бронированным монстрам выпало сойтись на поле боя…

Основную бронированную силу обороняющихся представлял пятибашенный тяжелый танк Т-35 капитана Корчагина. Хотя он один стоил пусть не роты, так взвода такового и подавно.

А ведь многобашенный Т-35 и есть танковая рота, только на двух гусеницах. Перед войной в танковых училищах именно так и учили: средний танк соответствует взводу легких, а тяжелый — та же рота, но с одним мотором и на одной паре гусениц. Потому и по званиям командир у легкого танка — «помощник командира взвода», среднего — «командир взвода», а у тяжелого — «командир роты».

Говорят о недальновидности использования многобашенной компоновки, о том, что командиру тяжело управлять всем многочисленным вооружением многобашенного танка в бою. Конечно же, тяжело. Но разве легко управлять каждым отдельным танком роты командиру? Вот командир в звании капитана, со «шпалой» в петлице, или минимум — старший лейтенант, и давал командирам башен задания вроде тех, что комвзвода дает командирам танков. А уж по кому и как стрелять, какие цели выбирать, решали сами башнеры.

Экипаж капитана Корчагина был слаженный, можно сказать, кадровый: что и кому делать все знали, и взаимодействие отрабатывали еще на довоенных маневрах Киевского особого военного округа.

После боя танкисты немного поели и привели себя в порядок. Боезапас и топливо пополнили за счет «расстелившего гусеницу» Т-35. Починить подбитую машину не было ни времени, ни возможности. Многобашенного монстра только оттащили тракторами, взятыми у артиллеристов, на более выгодную позицию. При этом один из тракторов сломался. Но танк все же установили на небольшом пологом холме на окраине хутора, превратив в неподвижную огневую точку. Перед ним насыпали земляной вал и прорыли траншеи для пехоты. Получился небольшой «укрепрайон». Дополнительно укрыли танк мешками с землей. Пять башен, три орудия и семь пулеметов создавали сплошную «зону смерти» для пехоты противника на дальности от пятисот метров.

Два пулемета размещались в главной башне Т-35: один — в лобовой части главной башни в автономной шаровой установке, справа от пушки, другой мог устанавливаться в кормовой нише на бугельной установке и вести огонь через закрывавшуюся броневой крышкой вертикальную амбразуру. Еще два устанавливались по одному в малых пушечных башнях вместе с 45-миллиметровым орудием. По одному пулемету устанавливалось в лобовых частях пулеметных башен в шаровых установках.

На этом танке, в отличие от боевой машины капитана Корчагина, на люке наводчика устанавливалась еще и зенитная турельная установка П-40 с пулеметом ДТ, снабженным для стрельбы по воздушным целям коллиматорным прицелом. Таким образом, общее количество пулеметов танка доводилось до семи. Боекомплект пулеметов составлял 10080 патронов в ста шестидесяти дисковых магазинах по 63 патрона каждый.

А экипаж командирского Т-35 занимался обслуживанием и мелким ремонтом своей машины. Да к тому же капитан Корчагин еще приказал помогать танкистам с подбитого «сухопутного крейсера». В итоге все успели сделать раньше обычного. Только старшина Стеценко, как обычно, ругаясь под нос, возился в моторно-трансмиссионном отделении огромного танка. Двигатель М-17Т был капризным агрегатом, и Степан Никифорович к нему относился так же, как к капризному ребенку. Но зато весь экипаж был уверен, что в критическую минуту «сердце» танка не остановится.

Только успели перекурить, как пришло то самое сообщение с замаскированного наблюдательного пункта.

— По машинам! — коротко приказал капитан Корчагин.

— Есть!

— Эх, только пожрать собрались… — посетовал старшина, забираясь в люк отделения управления.

Над ним прогрохотал сапогами по крыше пулеметной башни стрелок Виктор Егоров.

Танк капитана Корчагина тоже стоял на небольшой возвышенности, заросшей кустами и молодыми деревцами. Ниже, по дну пологой лощины тек мелкий ручей. Тяжелые танки, поставленные на флангах, образовывали как бы два миниатюрных укрепрайона. Вокруг них и группировались силы обороняющихся. Позиции были сравнительно хорошо оборудованы и замаскированы, пехота была кадровой, а учения в Киевском особом проходили регулярно. За первой линией обороны была и вторая, образованная укреплениями немцев.