Мимолётный Альянс - Лина Мур

– Прекратите, мадемуазель! Здесь нет личной заинтересованности. Я служу своему Королю! Вы могли позвонить своим сообщникам и сказать им кодовые слова для дальнейших действий, мы это тоже проверим! Уже проверяем! И странная туристка, появившаяся здесь из самой Америки, могла всё сама спланировать, чтобы принести нашей стране вред! Ваши шпионы…

– Что? Какие, к чёрту, шпионы? И не Короля ограбили, он меня ограбил, раз именно Король у вас главное лицо. У меня нет даже свежего белья и зубной пасты. О каком плане вы говорите? Я не аборигенка и предпочитаю свежие трусы каждое утро как минимум. И я чищу зубы дважды в день. Какой у меня мог быть мотив? Лишить себя всех вещей, мобильного, денег и паспорта, чтобы попасть в полицию и быть обвинённой в какой-то ереси? Это глупо даже для подростка. А я довольно умная девушка. Я работаю…

– Да, мы знаем. Вы журналистка.

– Что? Откуда вы это взяли?

– Когда Эльма приехала в участок, она позвонила своему парню, и он появился здесь сразу же. Он узнал, что вы тоже здесь и…

– Сдал меня. Вот же козёл мелкий. Он всё не так понял, и я ему рассказала, чем занимаюсь. Где же ваше хвалёное дружелюбие? Я туристка, человек, который привёз в вашу страну деньги, и вы меня обокрали. Я…

– Простите, мадемуазель, мне нужно отойти. – Герман резко поднимается с места.

– Надеюсь, в мир иной, – бурчу, ёрзая на стуле.

Он, не обращая внимания на мой комментарий, широким шагом выходит из кабинета, оставляя меня одну.

Прекрасно. У меня всё тело ноет. Шишка болит. Ещё тошнит. Я чувствую себя ужасно.

Бросаю взгляд на прозрачные стёкла за спиной и вижу, что Герман говорит с каким-то мужчиной, одетым во всём чёрное. Он стоит спиной ко мне и выше Германа. Мало того, у него длиннющие ноги в чёрных джинсах, и его торс обтягивает такого же цвета рубашка. Ладно, за эти ноги я бы убила. Его волосы цвета вороного крыла мягкими волнами лежат на затылке и переливаются бликами света, словно после кератинового восстановления. Вот это шевелюра! Да и спина какая большая, мощная и широкая. Откуда завезли сюда столько неиспользованного материала для повышенного слюноотделения у дамочек?

Соберись.

Слабо ударяю себя по щеке, чтобы прекратить превращаться в Ингу. Гены пальцем не заткнёшь. Плохие гены.

Раз Герман очень занят, то я тянусь к телефону. Если я позвоню Инге и расскажу, что со мной случилось, она найдёт выход или хотя бы Меган расскажет, чтобы та нашла вариант, как подтвердить мою личность. Надеясь на свой идеальный план, прижимаю трубку к уху, автоматический голос в которой сообщает: «Введите внутренний код». Чёрт, я не знаю внутреннего кода. А когда его установили? Я же только что говорила с сотрудником банка. Набираю четыре единицы, но это не срабатывает. У меня на телевизоре установлен этот пароль на каналы для взрослых. Зачем заморачиваться? Телефон просто издаёт жуткий, оглушающий писк, и я бросаю трубку.

– Боже, так и слуха лишиться недолго. – Потирая ухо, смотрю на телефон.

Так, надо думать, как выбраться отсюда. А вот мозги не хотят думать. Они зачем-то прокручивают в голове разговор с Меган и её слова о том, что я должна получать удовольствие. Конечно, какое здесь удовольствие, если у меня даже чистого белья нет. Вот только у меня такое могло случиться. Я говорила да, что хуже, чем быть брошенной женихом у алтаря и последующее унижение ничего нет? Так вот я до сих пор с этим согласна. Я смогу убедить Германа в том, что я просто неудачница по жизни.

Дверь за моей спиной распахивается, и мимо меня проносится что-то чёрное. Это что-то оказывается прямо передо мной, сидящим за столом. Боже мой, вы что издеваетесь? Если Герман меня заставил потерять на пару минут дар речи, то мужчина, с чёрными, как чёртова смола, глазами вынуждает упасть в обморок. Он пугает. Его черты лица хищные, твёрдые и очень красивые. Хотя я предпочитаю у мужчин внешность Брэда Питта, но это… что-то очень личное и безумно сексуальное. Какие волосы! Отдам всё за такой цвет. Где их набрали?

– Теперь вас двое. Двое, и кто-то должен решить мою проблему, да? – медленно произношу я. Герман встаёт позади кресла, на котором сидит мрачный красавчик.

– Это вы создали нам проблему, поэтому решать её будете именно вы, – грубо произносит черноволосый.

– Говори… говори… хороший поставленный тембр и приятный акцент. Только, конечно, ты, ошибаешься. Это вы все моя огромная проблема, но я лучше послушаю, чем встревать…

Лица обоих мужчин вытягиваются от удивления.

– Я что, сказала это вслух? – кривлюсь и прикусываю язык.

Герман прыскает от смеха и прочищает горло.

– У вас сотрясение, по вашим словам, мадемуазель…

– А, лучше сказать, превосходная актёрская игра, – резко перебивает его черноволосый выскочка. Что-то он меня раздражать начал. Ему тоже надо бы закрыть рот в нужное время. Когда он молчит, намного симпатичней выглядит.

– Кто вы такой? И почему позволяете себе обвинять меня в какой-то актёрской игре? К вашему общему сведению я даже не умею обманывать. Ладно, умею, но я не люблю этого, и в мои планы уж точно не входит намерение лишиться приличной суммы, которую ваши добрые самаритяне у меня украли. Так кто вы, чёрт возьми, такой? Он глава полиции, а вы? Если адвокат, то я отказываюсь от ваших услуг. С вами я скорее пойду ко дну, чем окажусь дома и в безопасности. Стоило послушать Мег, стоило. Кто вы такой? – спрашиваю, указывая пальцем на мужчину. Он прищуривается, я делаю то же самое.

Голова болит. Если я продолжу так сидеть, то у меня глаз начнёт дёргаться. Не самое приятное зрелище…

– Ладно, игру в гляделки я всегда проигрываю, потому что мне жаль терять время на эти глупости, но моя сестра Инга вас сделает. Она всех сделает. Как только я доберусь до телефона, то позвоню ей, и тогда пеняйте на себя. Моя сестра бешеная психопатка, а ещё подруга такая же. Они весь ваш городок разнесут. Нет, больше, всю страну, к чёрту, затопят, – шумно вздыхаю и провожу ладонью по волосам. Боже, у меня на голове чёртово воронье гнездо. Я, наверное, и выгляжу так же.

– Странно…

– Согласна! – выкрикиваю, даже подскакивая со стула, но сразу же со стоном опускаюсь на него.

– Варианта пристрелить меня нет? Размозжите мне, к чёртовой матери, голову, – хватаясь за лоб, стону я.

Беру бокал воды и делаю глоток. Почему мне так плохо? Я уже практически ничего не соображаю. Слишком ярко вокруг, и мне не нравится, когда я теряю нить происходящего. Такого никогда раньше не происходило. Врушка.

В кабинете полная тишина. Поднимаю взгляд на черноволосого мужчину и озадаченно сдвигаю брови. Его взгляд стеклянный, словно он не здесь, а где-то далеко. Но он смотрит прямо на меня. Ещё один наркоман или извращенец. Думает о чём-то пошлом. Плохой мальчик.

– Кхм, – Герман прочищает горло и постукивает по плечу своего напарника папкой, я просто не знаю, кем ещё он может быть.