Камень Света - Дэвид Зинделл

Тем же путем мы миновали Библиотеку и шли по двору вдоль южной стены, пока не добрались до западной – командного пункта лорда Грэйама. Он поднялся на башню, охранявшую ворота, а Атара с Мэрэмом присоединились к нему. Кейн и я стояли вместе с мрачноликими рыцарями на стене, там, где должна была разразиться самая жестокая схватка.

Как и в предыдущий день, грохот вражеских барабанов предвещал смерть, и закованные в сталь батальоны герцога Юлану сияющими рядами надвигались на стены. Осадные башни и тараны катились вперед, катапульты метали огромные камни, крушившие стену и гладкий мрамор самой Библиотеки. Стрелы сыпались дождем, хотя и реже, чем раньше, – у лучников истощились запасы. Послышались крики раненых.

Я все еще оставался в безопасности за стенами, построенными собственными руками. Элькэлэдар, ослепительно сверкающий под утренним солнцем, давал мне силы перенести смерти тех, кого мне предстояло вскоре убить, и тех, кого я так недавно послал к звездам. Кейн стоял рядом со мной, держа меч, готовый напиться вражеской крови. Он черпал часть своей силы из ненависти и смотрел вниз, на пустой крест, куда герцог Юлану поместил Альфандерри. Я видел, как он хмурится, глядя на ладони и ступни, все еще пригвожденные к деревянным перекладинам. Молния вспыхнула в его глазах. Гром отворил сердце. Темная и страшная буря непреклонно нарастала внутри, ожидая лишь только приближения герцога Юлану и его людей, чтобы излиться на них со всей яростью.

Во время первого приступа герцог Юлану послал батальон Синих на нашу часть стены. Кейн и я, а также Мэрэм и Атара стали уже привычными целями для врага. Многие поворачивали назад, завидев нашу компанию. Но храбрейшие почитали за честь убить нас, и никто из них не был так храбр, как Синие. Атара убивала их стрелами, а Мэрэм огнем, но этого было недостаточно. Слишком много Синих с воем лезло на стены, чтобы встретить меч Кейна и мой своими убийственными топорами. Их ярость казалась неисчерпаемой, они бесстрашно атаковали. Элькэлэдар и окровавленный клинок Кейна беспощадно кромсали обнаженные тела. Дважды я спасал Кейна от удара топора и трижды он спасал меня. Так наши сияющие мечи создали между нами глубокие узы дружбы. Ибо на несколько золотых мгновений мы сражались спина к спине, как единое целое: черноглазый воин валари, сжимающий в четырех руках два меча.

Синие не могли превзойти нас. Я убил их множество. И всякий раз, как мой меч вскрывал одного из них, я открывался сам. Хотя они не ощущали боли как обычные люди, их смертельная агония, как ни странно, оказалась непереносимой. Ибо сама нечувствительность этих полумертвых людей была самым глубоким и ужасным видом страдания. Бездушными называли их люди, но я отлично знал, что у них есть души, как и у всех. Вот только сама суть того, что делало их людьми, казалась потерянной, обреченной влачить существование в том сером туманном царстве, что лежит между жизнью и смертью. Не чувствовать боли – означает лишиться и радости. Я понял, что не должен завидовать их нечувствительности к тому, в чем сам был уязвимее всего. Я также понял, что не могу ненавидеть их. Не Единый, но Морйин вызывал к жизни таких, как они.

Наконец трубы герцога Юлану проревели отступление, и Синие с остатками врагов откатились от стен. Команды носильщиков тел трудились вверху и внизу на стенах, оттаскивая множество вражеских тел – и тел убитых библиотекарей. Уборщики поднялись к нам со швабрами и ковшами воды, пытаясь очистить парапеты, чтобы защитники стен не оскальзывались в кровавых лужах и не теряли боевого духа. Однако казалось, что ничто уже не может поднять дух библиотекарей. Просто врагов было слишком много, а их слишком мало. Даже огонь кристалла Мэрэма приносил мало тепла и надежды.

– Его и вправду тяжело использовать в битве, – посетовал он, спускаясь с башни, чтобы посетить меня и Кейна перед следующим штурмом. – Трудно целиться. И чем больше он испускает огня, тем дольше ему приходится собирать солнечные лучи перед следующим залпом.

– Это старый кристалл, – пробормотал Кейн. – Говорят, огнекамни прошлого были более могущественны.

Я посмотрел налево, на курящиеся руины второй осадной башни, которую Мэрэму удалось поджечь. Огнекамень наводил ужас. Но огонь – это только огонь, и враги стали привыкать к нему. Смерть – тоже только смерть, и какая разница, погибнет воин от языков пламени, кипящего масла или раскаленного докрасна песка, сыплющегося на него из-за щитов над воротами?

Мэрэм повертел красный кристалл в руках.

– Я не верю, что этого будет достаточно, чтобы выиграть битву.

– Нет, наверное, нет. Но это поможет нам не проиграть слишком быстро.

– Ты так думаешь?

– Думаю, что если кто-то выживет, чтобы воспеть дела, что сегодня творились здесь, твое имя будет упомянуто первым.

Эта фраза Кейна удивила Мэрэма и здорово его обрадовала. Поразмыслив немного, он посмотрел на вражеские ряды, собиравшиеся у края голой земли.

– Но будет еще штурм, разве нет? У них слишком много людей.

Не успел настать полдень, как начался второй приступ. В это время герцог Юлану послал своих лучших рыцарей на нашу часть стены. Они сражались блестяще, мы отбивали их с большим трудом, чем Синих, к тому же от стрел и мечей их защищали доспехи – от всех мечей, кроме кэламы Кейна и Элькэлэдара.

Настал момент во время свирепейшей атаки, когда дюжина рыцарей Айгуля пробилась на стены, захватив верх стены. Кейн и я разделились. И между нами оказались враги. Они убили двух библиотекарей около меня и еще нескольких, сражавшихся рядом с Кейном. Чернобородые, как герцог Юлану, они казались его братьями. Я решил, что это те же самые рыцари, что преследовали нас в Кул Мороте. Они насмехались над Кейном, говоря, что скоро схватят его и получат большое удовольствие, прибив к кресту так же, как Альфандерри.

Зря они так. После этих слов Кейн словно сошел с ума. И я тоже. Прорубаясь на юг, я работал мечом со всей яростью, что вливало в меня пылающее солнце Соала. А Кейн сражался, словно демон из ада, прорубая, прокалывая и разрывая себе путь на север. Вместе наши сверкающие мечи стали зубами страшного зверя, смыкавшимися вокруг врагов. Они умирали один за одним, и вдруг оставшиеся трое рыцарей дрогнули при виде этой ужасной резни. Двое спрыгнули со стены, рискуя сломать руки и ноги при ударе о твердую землю. Оставшийся рыцарь, охваченный ужасом, опустил меч. Он опустился на колени перед Кейном, прижал руки к груди.

– Пощады! Я прошу пощады!

Кейн поднял меч, чтобы прикончить ненавистного вражеского рыцаря.

– Милосердия прошу! – молил тот.

– Да, я буду так же милосерден, как герцог был милосерден к распятым!

Безумие боя неожиданно покинуло меня.

– Кейн! Кодекс воина!

– К черту кодекс! – прогрохотал он. – Будь он проклят!

– Кейн!

– Лопни его глаза! Будь проклята его душа!

Меч Кейна поднялся выше, а рыцарь смотрел на меня темными, как у затравленного оленя, глазами. Его сжигали великая боль и та же горькая мука, что поселились и в моем сердце. Он жаждал жизни, и все мы тоже. В таких обстоятельствах как мог я позволить, чтобы ее у него отняли?