Башня рассвета - Сара Маас

Спина Ирианы прижалась к его груди. Ее руки легли поверх его рук, сжавших перила.

После спасения Дувы Шаол еще целый день мог передвигаться только в кресле. Потом, встав на ноги, едва ковылял, опираясь на трость. И снова у него до боли напрягалась спина, а каждый шаг требовал сосредоточенного внимания. Сжимая зубы, Шаол вновь осваивал простые движения. Ириана была рядом, всячески его ободряя. Спустя день хромота уменьшилась, а на следующий день он уже ходил легко.

За две недели плавания Ириана почти не тратила свои магические силы на исцеления. Помимо взбунтовавшихся желудков и солнечных ожогов, иных хворей не появлялось. И все равно Шаол держал трость в каюте. Кресло плыло в трюме.

Он заглядывал через плечо Ирианы на их переплетенные пальцы. Там поблескивали два одинаковых кольца.

– Можешь до одури смотреть на горизонт, но скорости нам это не добавит, – сказал Шаол, не отрывая губ от ее шеи.

– И твои подтрунивания над женой тоже не заставят корабль плыть быстрее.

– Ну чем еще мне развлекаться в томительно длинные часы плавания, как не подтрунивать над тобой, госпожа Эстфол?

Ириана фыркнула, что делала всегда, слыша свой титул. Но для Шаола он звучал как музыка. Лучше были только слова брачной клятвы, которые они две с половиной недели назад произнесли в храме Сильбы. Храм находился в Торре. Сама церемония была скромной, однако Хасара настояла на пышном празднестве во дворце. Своим великолепием оно затмило многие дворцовые пиры. Этого у принцессы не отнять – устраивать торжества она умела.

Командовать армадой – тоже. Только боги знали, что́ произойдет, когда Хасара встретится с Эдионом.

– Странное дело: ты сам терпеть не можешь, когда тебя называют господином Эстфолом, – напомнила мужу Ириана. – Но слышать «госпожа Эстфол» тебе почему-то очень нравится.

– Тебе это подходит, – сказал Шаол, снова целуя ее в затылок.

– Настолько подходит, что Эреция не прекращает донимать меня своими шутовскими поклонами и реверансами.

– По правде говоря, Эрецию я бы с радостью оставил в Антике.

Ириана засмеялась и ущипнула мужа за руку:

– Когда мы сойдем на берег, ты обрадуешься, что она с нами.

– Хотелось бы надеяться.

Ириана вновь его ущипнула. Шаол поймал ее за руку и перецеловал все пальцы.

Жена. Его жена. Никогда еще Шаол не видел свое будущее так отчетливо, как три недели назад. Ириана спустилась в сад, и, глядя на нее, он вдруг понял. Понял, чего же хочет. Он подошел к ее стулу, опустился на колени и просто спросил:

– Ириана, ты выйдешь за меня? Ты будешь моей женой?

Она обняла его, и они, не удержавшись, опрокинулись в фонтан, где самозабвенно целовались, вызывая недовольство рыб, которые обитали в его чаше. Только деликатное покашливание проходившего мимо слуги вернуло его и Ириану к действительности.

Шаол смотрел, как морской ветер играет завитками ее волос, а солнце высвечивает веснушки на носу и щеках. Смотрел и улыбался. Ответная улыбка Ирианы была ярче солнца.

Шаол все-таки забрал на корабль их пострадавший любимый золотистый диван и исполосованные подушки. Когда диван тащили по сходням в трюм, Хасара не скупилась на язвительные замечания. Шаола это не волновало. Если они уцелеют на войне, он построит Ириане дом, а диван поставит в гостиной. И конюшню для Фараши. Пока что Фараша мучила бедняг-солдат, приставленных чистить ее стойло. Лошадь была свадебным подарком Хасары. Ириане принцесса подарила муникийскую кобылу. Шаол чуть было не отказался от подарка, но затем передумал. Он представил себя сражающимся против моратских солдат верхом на свирепой лошади с нежным именем Бабочка. В этом определенно что-то было.

Ириана потрогала медальон на шее. С подарком мужа она расставалась только во время купания. Шаол всерьез подумывал, нельзя ли заменить на выгравированных инициалах одну букву. Ведь Ириана Торас стала Ирианой Эстфол.

На поверхность медальона, освещенную полуденным солнцем, было больно смотреть – так ослепительно она сверкала.

– Наверное, эта записочка мне больше не нужна, – улыбаясь, сказала Ириана.

– Почему?

– Потому что я уже не одна, – ответила она, водя пальцами по разогретому металлу. – И с тех пор я научилась быть смелой.

Шаол молча поцеловал ее в щеку. Ириана откинула крышку медальона и достала кусочек пергамента, успевшего приобрести коричневатый оттенок. Ветер попытался вырвать у нее записку незнакомки, но пальцы Ирианы не позволяли.

Она в тысячный раз перечитала записку:

– Я часто думаю, будет ли эта незнакомка сражаться на нашей войне. Уж не знаю, кто она такая, но она говорила об империи, похожей на…

Ириана покачала головой и сложила записку:

– Мне почему-то кажется, что она не останется в стороне от войны. Даже если судьба занесла ее далеко от этих мест, она вернется.

Ириана протянула Шаолу записку и продолжила всматриваться в горизонт.

От ее постоянных прикосновений к записке пергамент стал похож на тонкий мягкий бархат. Шаол развернул записку:

«Куда бы ты ни отправилась, это тебе на дорогу и на обустройство. Миру требуется больше целителей».

Волны успокоились. Казалось, даже корабль перестал по ним скользить. Ириана безмятежно улыбалась морю. Взглянув на нее, Шаол вернулся к записке. Этот почерк был ему знаком не хуже собственного.

– Что-то случилось? – насторожилась Ириана, заметив слезы на щеках мужа.

Шаол даже не пытался их смахнуть. «Сколько же ей тогда было? – думал он. – Почти семнадцать. И если она оказалась в Иннише…»

Такое вполне могло быть. Она направлялась в Красную пустыню, на выучку к Молчаливым ассасинам. Шрамы, о которых рассказывала Ириана, – это следы побоев, нанесенных Аробинном Хэмелом. Наказание за освобождение рабов Рульфа и разгром, учиненный в Бухте Черепов.

– Шаол, что с тобой?

«Куда бы ты ни отправилась, это тебе на дорогу и на обустройство. Миру требуется больше целителей».

В этих словах, написанных торопливым почерком…

Шаол поднял голову, смахнул слезы. Посмотрел на жену, заглянул в ее золотистые глаза.

Подарок.

Подарок королевы, находившейся тогда не в лучшем положении. Но, увидев в беде другую женщину, почти сверстницу, она протянула руку помощи. То было проявлением милосердия, прикосновением к чужой судьбе. Она и не думала, что сделанное добро когда-нибудь к ней вернется…

Аэлина просто спасла служанку с постоялого двора от мерзавцев-наемников, обучила, насколько позволяло время, основным приемам самозащиты и поделилась с нею золотом, добавив короткую записку. Даже проницательная Аэлина не могла себе представить, каким будет ответ на проявленную доброту. Мало того что спасенная ею служанка превратилась в искусную целительницу, благословенную Сильбой и узнавшую, как навсегда избавить мир от валгов… Эта целительница возвращалась в родные края не одна, а с тремя сотнями сестер, посланных Торрой. Они плыли в составе тысячи кораблей, которые отправил хаган.