Стеклянные книги пожирателей снов - Гордон Далквист

Но, глядя на этот труп, доктор Свенсон почувствовал, что близок к отчаянию. Он держал в своих руках портфель, но разве это хоть в малейшей мере приблизило его к цели? К спасению друзей? Уголки его рта чуть поднялись, когда ему на ум пришло это слово. Он не помнил, когда в последний раз появлялся в его жизни друг. Покойный барон был занудным старикашкой, озабоченным дворцовым этикетом, и ни о чем личном они никогда не говорили. Офицеры, с которыми он служил на кораблях, становились товарищами на рейс, но он редко вспоминал о них, получив новое назначение. В университете друзей у него было мало, и большинство из них разъехались кто куда. Его семейные отношения были омрачены смертью Корины, и он редко думал о своей родне. Мысль о том, что за эти несколько дней он связал свою судьбу (не просто свою жизнь, но и то, ради чего жил) с немыслимой парой (или их теперь было уже трое?), пройдя мимо которых на улице он даже не повернул бы голову… Нет, это было не совсем так. Он бы улыбнулся, увидев шпионящую за своим женихом мисс Темпл. Покачал бы головой, столкнувшись с Чанем в красном кожаном пальто. Отметил достоинства фигуры Элоизы Дуджонг, одетой в скромное платье. Но такая оценка этих людей была бы далека от истины, и точно так же они по своему первому впечатлению о нем вряд ли могли предположить, что он способен на все то, чего добился за последние дни. Свенсон поморщился при этой мысли, взглянув на пятно крови, засыхающей на боку его мундира. Чего он добился? Чего он вообще добился в жизни? После смерти Корины он жил как в тумане… Неужели он теперь подведет и своих друзей, как когда-то подвел ее?

* * *

Он устал, смертельно устал и, не имея ни малейшего представления о том, что ему делать дальше, стоял у двери морозильного шкафа для мяса, а повсюду, куда бы он ни пошел, его ждали враги. На металлическом брусе у него над головой висели несколько острых железных крючьев с небольшими деревянными рукоятями в виде крестовин на концах. Они предназначались для подвешивания мясных туш, и, взяв по крюку в каждую руку, он мог чувствовать себя во всеоружии. Свенсон снял с бруса пару крючьев и улыбнулся: ну вылитый пират.

Что-то привлекло его взгляд, и он снова посмотрел на герцога… Ничего вроде бы не изменилось — труп оставался трупом, и все таким же синим. И тут доктор понял, что привлекло его внимание… Синева была не обычной синевой мертвой плоти, которую он немало повидал, служа на Балтике. Нет, синева герцога была какой-то более яркой, более синей. Лед, тая, оползал, и Свенсон обратил внимание на воду в ванне… Лед и вода… Лед грудой лежал у кромки ванны и на нижней части тела герцога, а вода, которая по идее должна была быть источником таяния, покрывала его грудь, его рану. Любопытство внезапно обуяло Свенсона — он встал в изголовье ванны и, подхватив герцога крюками под руки, приподнял его на несколько дюймов, чтобы его взгляду открылась сама рана. Когда разорванная плоть появилась на поверхности, Свенсон с удивлением увидел, что раневое отверстие забито синей глиной.

* * *

Дверь в помещение открылась, и Свенсон, вздрогнув, отпустил тело, которое соскользнуло в ванну, громко выплеснув воду и лед на пол. Доктор поднял голову — тот, кто вошел, непременно должен был услышать этот звук, увидеть открытую дверь шкафа, — и высвободил крючья. Портфель! Куда он девал портфель? Он положил его, когда снимал крючья. Он выругал себя за глупость, бросил один крюк в ванну и схватил портфель в тот момент, когда дверь шкафа начала двигаться. Свенсон резко бросился вперед, наваливаясь плечом на дверь, и с удовлетворением услышал звук удара о тело того, кто стоял за нею. Он увидел еще одного человека в черном одеянии, в руках тот держал мешок с колотым льдом; от удара он пошатнулся и рухнул на пол. Мешок выпал из его рук, и лед сверкающим веером разлетелся по полу. Свенсон бросился прочь, наступив прямо на упавшего, а не на лед, чтобы не поскользнуться, и выскочил за дверь, оставив на ее светлой поверхности широкий кровавый мазок.

Теперь он оказался непосредственно в кухне; здесь был широкий, длинный стол для приготовления пищи, громадная каменная плита, жаровня, груды кастрюль, сковородок и всякой утвари. По другую сторону стола расположился доктор Лоренц в черном плаще, наброшенном на плечи. На носу у него сидели очки, и он вглядывался в лист бумаги, испещренный какими-то символами. Справа от ученого мужа лежал развернутый кусок материи, а на нем — всевозможный металлический инструмент, иглы, ножи, крохотные остро заточенные ножницы, а слева стоял ряд стеклянных сосудов, соединенных друг с другом дистилляционным змеевиком. Свенсон увидел патронташ с металлическими фляжками, накинутый на спинку стула, — запас обогащенной синей глины с карьера.

У края стола ближе к Свенсону сидел еще один человек, покуривавший сигару. Двое других стояли у очага, занятые висевшими над огнем металлическими сосудами, являвшими собой странное сочетание чайника и средневекового шлема, округлого, оплетенного стальной лентой, со сверкающими клапанами, из которых шел пар. На этих двух, у очага, были тяжелые кожаные перчатки. Все четверо удивленно уставились на Свенсона.

* * *

Свенсон, словно рожденный для таких действий, вдруг почувствовал, как страх и усталость в нем переплавляются в жестокую рациональность; сделал два шага к столу и, опережая движение человека с сигарой, замахнулся и нанес удар. Крюк вонзился в плоть со смачным звуком, пригвоздив правую руку человека к столешнице. Тот закричал. Свенсон выпустил из руки крюк и выбил стул из-под человека с сигарой, который, упав на пол, закричал снова, поскольку вся его масса тащила прибитую к столу руку. Свенсон, бросив портфель, размахнулся со всей силы и ударил стулом ближайшего к нему человека у очага, одновременно наступая на него; жестокий удар пришелся по выставленной вперед руке и остановил предпринятое было им движение. Свенсон шагнул в сторону, как тореадор (вернее, как в его представлении сделал бы это тореадор), замахнулся еще раз и ударил на сей раз по голове и плечу противника. Стул разлетелся на куски, а человек упал. Пригвожденный к столу продолжал визжать. Лоренц надрывно звал на помощь. Второй из стоявших у камина бросился на Свенсона, но тот метнулся к стеллажу с кастрюлями, за которым оказалась тяжелая мясницкая колода. Свенсон нырнул к ней, чувствуя, как за его мундир ухватились руки противника. Он видел перед собой несколько ножей, но не мог дотянуться до них. Человек дернул Свенсона на себя, развернул, заехал ему локтем в челюсть. Свенсон, охнув, свалился на колоду, больно ударившись спиной о ее край. Пальцы его нащупали сзади ручку какого-то инструмента, и он, рывком вытащив его из-за спины, нанес удар противнику, который в этот же миг ударил Свенсона кулаком в живот. Свенсон согнулся пополам от боли, но его удар был тоже силен, и противник отлетел назад. Доктор, хватая ртом воздух, посмотрел, что же у него в руке. Оказалось, что это тяжелая металлическая колотушка для отбивки мяса. Плоская поверхность колотушки для вящей эффективности была оснащена заостренными зубцами. По голове упавшего противника потекли струйки крови. Свенсон ударил еще раз — теперь по уху, — и человек упал.

Свенсон посмотрел на Лоренца. Первая его жертва так и осталась пригвожденной к столу, лицо его побледнело и осунулось. Доктор Лоренц, с ненавистью глядя на Свенсона, отчаянно пытался вытащить что-то из кармана своего плаща. Если бы только Свенсону удалось добраться до этого патронташа! Доктор ринулся к столу, поднимая колотушку. Пригвожденный, увидев движение Свенсона, упал на колени и испустил новый крик. Лицо Лоренца исказилось от усилий, но наконец ему удалось вытащить из кармана маленький черный пистолет. Два доктора целое мгновение пожирали друг друга глазами.