Древний Рим - Владимир Миронов

Сошествие в ад. Фасад церкви «Спас-на-крови». Петербург

Вспоминается и замечательный древнеегипетский «Разговор разочарованного с душой» (папирус с 155 строками хранится в Берлинском музее). В диалоге некоего неудачника с душой душа советует ему не думать о погребении – это и печально и бесцельно. К тому же, оттуда все равно нет возврата, чтобы увидеть солнце. Все заботы о поминальном культе (самые усердные и расточительные) не достигают и не достигнут цели. И даже богачи и цари не имеют преимуществ перед одинокими и нищими, умершими от усталости на берегу, погибшими от жары, утонувшими или же умершими по какой-либо иной причине. Жизнь есть благо, поэтому лучше и разумнее жить в свое удовольствие. Жить хотят все – нищий, бедняк, богач. Правда, страдалец, доведенный житейскими невзгодами до отчаяния, упорствует: он доказывает душе, что если на земле и нет правды и милости, если приходится задыхаться в атмосфере зла и насилия, то есть и иной мир, где царят боги и правда. Однако мы не можем, как делается в указанной египетской «Книге Иова» (так ее называют), вводить читателя в заблуждение. Также вели себя и греки, которые хотя и приносили дары в их святилища и к оракулам, но вели себя в отношении богов скорее дружески, нежели рабски.

Полагаю, прав Э. Мейер, говоря, что греки так и не позволили религии заковать мысль и чувство в тяжкие оковы теологического рабства. Символом победы над религией стало фиаско Дельфийского оракула в освободительной войне греков (тот, как известно, не раз предсказывал победу противнику, хотя и уклончиво). Война греков за свободу против персов будет означать «безусловную победу обращенного к посюстороннему свободного эллинского духа, даровавшего нам те культурные сокровища, которыми мы живем до сих пор». Таким образом, уже в силу внутреннего склада эллинов церкви и богословию «не суждено было господствовать над эллинским государством» (Э. Мейер). И это закономерно.

Более того, если мы посмотрим на греческих богов, то увидим, что пользы от них мало. Чем занимаются они у себя на Олимпе? Они мыслят только о склоках, еде и женщинах. У Лукиана боги всё время требуют нектара и раздач: «Раздачи, раздачи! Где же нектар, где же нектар? Амброзии мало, амброзии мало! Где гекатомбы, где гекатомбы? Жертвы для всех!» («Зевс трагический»). Они ведут жизнь созерцательную. Не похоже, что боги (как уверял нас Платон) стоят и на службе мира. На службе своего желудка и своей пресыщенной плоти стоят они. Гермес уже в детстве понял: «Лучше все время жить с бессмертными богатой, роскошной, разнообразной жизнью, чем прозябать дома в темном логовище!» Боги обожают дары людей и не могут без них существовать. Лишите их пищи – и они погибнут, а с ними возможно – порождаемые ими заблуждения, пороки, глупости людские.

Зевс Олимпийский

Владыка Олимпа Зевс был лживым богом. Он обманывал всех и вся: вполне обдуманно ввел в заблуждение Агамемнона, сообщая ему ложные сведения. Его лживость отмечал еще Клемент Александрийский, воскликнув: «Этот Зевс прорицатель, покровитель гостей и просителей, снисходительный, дающий ответы на все вопросы, карающий злодеяния», имеет и другую его личину: «несправедливый, преступный, не признающий законов, нечестивый, жестокий, неистовый, соблазнитель, нарушающий супружескую верность, натура пылких страстей». И тем не менее Зевс является, как ныне говорят, «культовым героем» античной истории. Скульптором Фидием ему была посвящена колоссальная статуя (12,4 м) в храме Зевса в Олимпии. Это произведение даже причислялось к семи чудесам света. Известно до 60 упоминаний статуи античными авторами, которые, оценивая мастерство скульптора, отмечали божественное величие и самой статуи. Сама статуя не сохранилась, сгорев либо в самом храме Зевса, когда по приказу императора Феодосия II языческие храмы предавались огню (426 г.), либо, по другим данным, во время пожара в Константинополе (476 г.).

Правды от богов не дождешься – вот тот главный вывод, который мы делаем на основании изучения поведения и поступков олимпийцев. И герои «Илиады» замечают, что бог-отец силен только в словах, которыми он обманывает людей. Один из смертных, некий троянец, в ярости кричит ему: «Зевс Олимпийский… явный лжелюбец!» («Илиада», XII, 164). Правда, Платон, вроде бы, не приемлет образ божественного лжеца, говоря: «нет причины, чтобы бог был лжецом». Но причина для лжи найдется всегда. Особенно если ты в действительности ничего не можешь сделать, и вынужден кормить людей иллюзиями и пустыми речами.

Боги греков и римлян завистливы, они не любят талантливых, удачливых ярких людей. Вспомним, как Солон говорит у Геродота: «всякое божество завистливо и вызывает у людей тревоги». Боги видят в них вызов своему существованию и стараются поразить их молнией, как та поражает самые высокие деревья. По этой причине Лукреций, изложивший в поэме «О природе вещей» в стихах философию Эпикура, обрушился на богов как на угнетателей и обманщиков человечества. Лукреций считал, что не боги, а мыслители – спасители людей.

В то же время нельзя и пренебрегать верой… Человек без веры, что мир без Солнца! Вера должна быть знающей и значимой. Иначе не сможете разрешить дилемму Августина, что в молодости презирал христианскую науку, а в зрелом возрасте стал ее ревностным проповедником и защитником. Когда-то он и сам чувствовал себя смущенным и оскорбленным, подобно профессору, что никак не мог понять: как это необразованные монахи преодолели мир, тогда как он не мог решиться жить, не мог решиться осуществить познанную истину, а значит и воплотить идеалы христианства! «Поднимаются темные люди и завоевывают небо. Мы же, бессердечные ученые, все еще копошимся в телесной и кровавой грязи!» – недовольно бросает Августин другу и бросается завоевывать небо. Но ныне ясно: «темные люди», кто бы они ни были, не завоюют ни неба, ни земли. До тех пор пока знания и ум не станут нравственной опорой и основой власти и церкви, пока не будут служить народу, мир будет копошиться в кровавой грязи. Немало и тех, кто прославляя религию, кичатся своей набожностью, но сами лживы, слепы, алчны и преступны… Вера должна озаряться мыслью, иначе эта вера страшнее безумия. Когда-то русский мыслитель А. С. Хомяков в его работе по богословию заметил, что «религия обогнанная есть религия приговоренная».