Краем глаза - Дин Кунц

* * *

С 1996-го к 2000 году: день за днем они творили добрые дела в память об Агнес Лампион, Джо Лампионе, Гаррисоне Уайте, Серафиме Уайт, Джейкобе Исааксоне, Томе Ванадии, Грейс Уайт и, недавно, Уолли Липскомбе, в память тех, кто отдал так много и, возможно, живущих в других мирах, но ушедших из этого.

На обеде в День благодарения, опять за тремя составленными столами, в год трех нолей, Мэри Лампион, теперь четырнадцатилетняя, за тыквенным пирогом сделала любопытное заявление. В ее путешествиях туда, куда никому, кроме нее, доступа не было, после семи лет изучения малой толики из бесконечных миров, она получила безусловные доказательства того, что сказала ее бабушка на смертном ложе: существовало особое место, которое находилось за всеми мирами, сверкающее место.

— И, если мне хватит времени, я найду, как добраться туда, и все увижу собственными глазами.

— Не умерев? — озабоченно спросила ее мать.

— Разумеется, не умерев, — ответила Мэри. — Умереть — это самый легкий путь, каким можно туда попасть. Я же Лампион, не так ли? Разве мы идем легким путем, если у нас есть выбор? Разве папик взобрался на дуб легким маршрутом?

Барти установил еще одно непременное условие:

— Не умерев… и точно зная, что сможешь вернуться.

— Если я туда попаду, то уж наверняка найду путь назад, — пообещала Мэри собравшейся семье. — Вы только представьте себе, сколько у нас появится тем для разговоров. Может, я даже принесу оттуда новые рецепты пирогов.

2000-й, год Дракона, без рева и грохота уступил место году Змеи, а за Змеей идет Лошадь. День за днем делается работа, в память тех, кто ушел до нас, и часть этой работы выполняет юная Мэри. Пока только семья знает, на что она способна. Но придет знаменательный день, когда все изменится.

Исключительно для разрешения сюжетных коллизий я несколько изменил месторасположение палат и отделений больницы Святой Марии в Сан-Франциско. В этом романе все персонажи, работающие в больнице Святой Марии, вымышленные и не списаны с сотрудников, нынешних и бывших, этого великолепного медицинского учреждения.

Я — далеко не первый из тех, кто заметил, что открытия квантовой механики, объясняющие природу реальности, во многом близки с постулатами веры, особенно в идее создания Вселенной. Несколько блестящих физиков писали об этом до меня. Однако, насколько мне известно, идея о том, что человеческие взаимоотношения чем-то схожи с принципами квантовой механики, впервые высказана именно в этой книге: каждая человеческая жизнь связана с любой другой на уровне столь же глубинном, как субатомный уровень — для реального мира. В каждом хаосе есть определенный порядок и «эффект стороннего наблюдателя», как называют это специалисты квантовой физики, столь же легко проявляется в человеческом обществе, как и в атомных, молекулярных и других физических системах. В этом романе Том Ванадий пытается максимально упростить сложнейшие положения квантовой механики, втиснув их в несколько предложений в одной главе, поскольку, пусть и не зная, что он — вымышленный персонаж, он старается увлечь читателя. Я надеюсь, что физики, которые прочтут его объяснения, будут к нему снисходительны.