Аромат грязного белья - Михаил Армалинский

Когда Фрэнк прибежал к матери и пожаловался на крёстного отца, мать приняла сторону сына, считая, что ничего дурного он не сделал, а просто пытался вырваться в жизни вперёд, что лишь похвально. Фрэнк и его мать порвали все отношения с крёстным, а мать впоследствии гордилась:

Фрэнк как я – если кто-то перейдёт ему дорогу, то он этого человека никогда не простит.

Так и пошло.

Долли, мать Фрэнка, любила петь и всегда распевала на политических и прочих вечеринках. Она пила пиво в огромных количествах, да и не только пиво, но никогда не пьянела. Вот и сын её тоже запел и полюбил выпивать.

От матери Фрэнк также перенял патологическое чистоплюйство: он принимал душ три раза в день, постоянно мыл руки и носил в карманах только новые долларовые банкноты, брезгуя прикасаться к грязным деньгам.

Фрэнк стал петь на всех итальянских свадьбах и вообще где придётся. Он пристраивался к оркестрам – носил музыкантам их инструменты и напрашивался попеть, доставал для музыкантов дефицитные аранжировки, рвался участвовать на прослушиваниях.

Затем он стал выступать с музыкальной тройкой ребят из своего городка, а те его частенько били под разными предлогами. А скорее всего, завидовали, что Фрэнк после концерта идёт гулять с бабами, а они сидели сиднями, никому не нужные. Фрэнку это битьё стало невыносимо, и он ушёл из группы. Шёл 1935 год, Фрэнку исполнилось 20 лет. Но он был непоколебимо уверен, что станет великим певцом и будет очень богатым.

Фрэнк не умел читать ноты, но брал важные для него уроки у учителя пения, который восхищался голосовыми способностями Синатры. Но в один прекрасный день учитель не смог сопровождать ученика в поездке в Калифорнию, потому что у него произошёл сердечный удар. Синатра не поверил учителю, порвал с ним все отношения и никогда не упоминал об уроках, которые у него брал.

К 1940 году Синатре удалось стать ведущим певцом в знаменитом оркестре Tommy Dorsey. За несколько лет они очень подружились, и Томми относился к нему, как отец к сыну. В итоге Фрэнк разорвал контракт, получив более выгодное предложение, и ушёл от Томми. Томми подал в суд, но они решили дело без суда – Фрэнк заплатил неустойку. Однако все отношения с Tommy Dorsey он прервал, и, когда тот подавился во сне и умер, Фрэнк не только не пришёл на похороны, но даже не послал его жене письма с соболезнованиями.

К 1942 году Фрэнк обрёл такой стиль задушевного пения, что заставлял юных девиц визжать и падать в обмороки. Такой массовой и постоянной реакции зрительниц ещё никогда не было в истории песнопений. Сексуальная суть этой реакции манифестировалась тем, что также впервые в истории девицы массово бросали ему на сцену свои трусики, лифчики и записки с предложением самоотдачи. Всё это строилось по схеме массового психоза. Предприимчивый промоутер Синатры нанимал три-четыре бабы, чтобы они упали в обморок в проходах, и пару дюжин, чтобы они стонали и вопили от сладострастия при Синатровом пении. Зараза мгновенно распространялась, и весь, в основном бабий, зал, глядя на них, приходил в транс. Специально у входа стояла заранее вызванная машина «скорой помощи», чтобы откачивать обморочных.

Всё было продумано – значительному количеству школьниц раздавались бесплатные билеты, а они тащили за собой подружек и прочую толпу, которая уже радостно платила за билеты. А билетёрам (капельдинерам) промоутер раздавал бутылочки с нашатырным спиртом, чтобы приводить в себя кликуш, не выходя из зала. Вскоре наёмные провокаторши уже и не требовались – на концертах Синатры такое поведение стало подразумеваться, и все исправно пищали, вопили и падали в настоящие обмороки, предварительно бросив ему на сцену свои лифчик и трусики.

Консервативное общество США негодовало на открыто выказываемые сексуальные чувства девушек. Один из общественных деятелей обвинил Синатру в том, что он является причиной массового убёга девиц из родительских домов, и предложил отправить его в ссылку в Новую Гвинею. Другой умник из Конгресса обвинил Синатру в провоцировании малолетней преступности (подразумевая под преступностью еблю). Как всегда, дураки-моралисты делали лучшую и бесплатную рекламу произведениям искусства. Синатра радовался этой рекламе и особенно, когда его пение называли «музыкальным наркотиком».

Во время пения Фрэнк покачивался телом из стороны в сторону, и этот динамический намёк на еблю сводил девиц с ума. Потом Elvis Presley стал нарочито вилять бёдрами, чтобы движения ещё больше походили на запретный для девушек процесс получения наслаждения. Ну а твист, шейк и последующие танцы с пением уже без всяких обиняков имитировали чистосердечные движения совокуплений. Так что вся эволюция телодвижений в поп-музыке состоит из всё увеличивающейся точности имитации полового акта. В итоге танцы сводятся уже к самой ебле под поп-музыку.

К тому времени Фрэнк был уже давно женат на домовитой подружке его юности, и у него родились дочка и сын, а потом подоспела и третья дочка. Но на родах своих детей он не присутствовал – отец был занят пением и еблей красоток. В последующие годы камердинер Синатры и его секретарша помнили дни рождения его детей и посылали им подарки от имени отца. Да и вообще, Фрэнк стал жить отдельно от семьи, как только забрезжила его слава, а потом и вовсе переехал из Нью-Йорка в Калифорнию.

Сын, названный тоже Фрэнком, чувствуя безразличие отца по сравнению с сестричкой Нэнси, которую Синатра обожал (когда у него на то находилось время), отстранился от отца и всю жизнь избегал его. Сын Фрэнк даже не явился на пятидесятилетие отца, которое праздновалось по могуче раскрученной программе и в которой участвовала вся страна. Такая демонстрация даже вызвала слёзы у папаши-крокодила.

С приходом славы и денег Синатра стал вести себя всё более и более по-хамски, а некоторые даже усматривали в нём сумасшествие. Ниже я приведу перечень историй, богато иллюстрирующих этот тезис. Причём разложу я их по полочкам животрепещущих тем.

Синатра, влюблённый в мафию

Фрэнк очень любил бокс – ведь не только его отец, но и два его дяди были профессиональными боксёрами. Фрэнк весил всего 58 килограммов, и от каждого произведённого удара у него распухала рука. Поэтому он никогда не ходил один, а всегда в сопровождении мафиозных телохранителей. Даже на съёмочной площадке они поджидали его, сидя поблизости. Синатра напоминал хулигана-мальчишку, за спиной которого стоят битюги-бандиты, а мальчишка нагло задирает ребят, значительно больше и сильнее себя, зная, что его не посмеют тронуть – у него есть крепкие заступники.

Фрэнк в открытую восхищался гангстерами и мафией и всячески старался им подражать. «Bugsy» Siegel, знаменитый убийца, глава мафии американского Запада, был его кумиром в 1947 году. Синатра только о нём и говорил, а когда однажды «Bugsy» прошёл мимо столика в ресторане, за которым сидел Фрэнк, он вскочил на ноги и подобострастно поздоровался с бандитом, поприветствовав его. Фрэнк постоянно изыскивал возможности познакомиться и поддерживать дружеские отношения с главарями мафии, что становилось тем проще, чем больше росла слава Синатры.

Лучший друг Синатры, мафиозный босс Sam Giancana, убил более двухсот человек. Он был преемником Al Capone. Франк исключительно дорожил этой дружбой, так как, зная о ней, все боялись Фрэнка. Он знакомил Сэма с актёрами Голливуда и поставлял ему красивых актрисочек. Синатра вёл себя с ним, как мальчишка на побегушках. Если Сэм о чём-то заикался, Фрэнк вскакивал и добывал ему что потребовалось. Он пребывал в восхищении от Сэма и смотрел ему в глаза с открытым ртом. А потом повсюду хвастался своими друзьями из мафии. Фрэнк подарил Сэму кольцо с сапфиром – знак нерушимой дружбы в мафии – и ревниво следил, не снял ли друг с пальца его кольцо.