Осады и штурмы Северной войны 1700–1721 гг - Борис Мегорский

Ко временам Северной войны засечные черты уже утратили свою актуальность, но о них вспомнили, когда появилась угроза с запада. В начале 1706 г., опасаясь вторжения шведов, Петр отдал приказ о приведении в оборонительное состояние открытых пространств на западных границах – между Псковом, Смоленском, Брянском и далее. Все сухопутные участки между реками, озерами и топкими болотами должны были быть перекрыты временными укрепленными линиями, которые представляли собой засеки в лесу шириной 300 или 150 шагов, там, где положение не позволяло использовать лес, по наступлении оттепели предписывалось возводить земляные валы; все малые дороги нужно было засечь (т. е. завалить лесом) на протяжении 300 шагов, а на крупных дорогах поставить равелины с палисадами, шлагбаумами и рогатками. Вдоль линии и позади нее, для скорейшей переброски войск, предписывалось построить дорогу в 90 шагов шириной, а через реки – настелить мосты «чтоб в четыре человека ити можно было». Оборона линий возлагалась на крестьян, которые должны были приходить со своим огнестрельным оружием или с насаженными на древки косами. Обо всем этом Петр писал В. Д. Корчмину 10 марта 1706 г.: «1. От Смоленска до Брянска и от Брянска (до тех мест, где великие поля и степи придут) делать засеку в лесах на 150 шритоф широтою, а где перервутца леса, делать во время ростали линею; толко тово смотреть, чтоб линеи не долги были, и для того таких искать мест. 2. Все дорогие малые засечь на 300 сажен широтою, а оставить болшие, без которых быть невозможно, и тут зделать равелины, по образцу, с полисадами и шлахбомами и крепкими шпанслюстерами… 4. Позать линеи делать дорогу в 90 шритоф широтою, а где болоты и реки, тут мосты, чтоб в четыре человека мочно было итить, чтоб нашему войску удобнее оною линею оборонять. 5. Чтоб у мужиков, у которых есть ружье, приказные их знали; також косы, насадя прямо, и рагатины имели, и готовы были для караулоф и обороны»[2067].

Помимо крестьян, к обороне линии от Смоленска до Пскова был назначен корпус генерал-майора фон Вердена из 5000 пехоты и 3000 кавалерии. Строительство линий требовало привлечения большого количества крестьян и продолжалось еще и в 1708 г. Протяженные линии на границах широко применялись в те годы во Франции, но они были рассчитаны против рейдов небольших «партий». Петр тоже отдавал себе отчет, что его линии помогут «не от стройнова войска, но от набегу» [2068].

Оборонять эти линии и засеки от атак неприятеля не пришлось, однако в стратегическом плане засеки способствовали изматыванию шведских войск. Меншиков в письме к Скоропадскому от 27 июня 1708 г. сообщал о пленном солдате шведской лейб-гвардии, который рассказал: «И все де шведы зело утруждены первое что от трудного походу, другое от разрубания наших засеков и от строения мостов и переправ»[2069]. В другом своем письме Меншиков советовал Скоропадскому: «Ежели неприятель пойдет к вам, то извольте все дороги, которые лежат к тамошним городам, зарубить на милю и больше; а провиант и фураж пред неприятелем жечь без остатку»[2070].

Засеки на дорогах были также эффективным средством тактической обороны. Когда осенью 1706 г. шведские драгуны полковника Герца (Gortz) (незадолго до того перешедшего из саксонской службы в шведскую) преследовали саксонский корпус генерала Шуленбурга, русские, входившие в саксонский корпус, так «забаррикадировали» дорогу поваленными деревьями и обороняли ее, что драгунам Герца пришлось спешиться и, понеся серьезные потери после безуспешных атак, отказаться от преследования на этом направлении [2071]. Об этом случае обороны прохода в лесу упоминал в своей «сказке» участник тех событий с русской стороны полковник Христофор Христофорович фон дер Ропп, майор солдатского полка И. Р. фон Паткуля, а позднее командир конногренадерского полка своего имени: «В 1706 г. в Сентябре мес. был, как Шведы вступили в Саксонию и сакское войско тако и полк Императорского Величества, называемый Паткулев пошли в Цесарию и тогда за нами в погонь пошли и был я командирован с пятьюста человеками тогож полку в отводе в Дирангервальде и тамо велено остановить, да где трудной пасаж и дефилия будет, потом я засел в лесу, чтоб стоял сутки и не пропущал. И тогда пришла партия швецкая с полковником Тельцом, три тысячи человек, между которым войском было шведских волохов тысяча, а драгун две тысячи человек и как нашли, то дан был огонь на них и возвратились они назад, где, сшедши с лошадей, приступали три раза ко мне и все их приступы отбиты и не пропущены чрез помянутую дефилию; из которого войска побито их на пляцу триста шестьдесят, а наших весемьдесят два человека. И тем временем сакское войско уступало в глубь Цесарии и больше погони не было» [2072]. Примерно в то же время, когда солдаты Роппа прикрывали отступление из Саксонии, на другом театре – под Выборгом – сам царь инструктировал Р. В. Брюса при отходе оставлять за собой засеки «в узких местах»[2073].

На Карельском перешейке засеки против русских применяли шведские солдаты и местные жители. Ф. М. Апраксин докладывал Петру 22 июля 1708 г.: «Прошед зженой городок, ежели изволиш напамятовать, с неприятелской стороны зарубили лес от наших партий и оставили одну дорогу, и тут всегда бывают салдаты и чюхна, и, как возмогут, наших не пропущают. В сих числах посылал к Выборху для поймания языков; на том месте вышепомянутые шиши учинили бой, убили от них 5 человек, а у нас одного драгуна и одну лошадь – великую нам чинят обиду, а не можем таких безделников поймать»[2074]. В том же году войскам Апраксина пришлось столкнуться с засекой, которую возвели шведы у Сойкиной мызы – на южном берегу Финского залива на месте эвакуации на корабли[2075].

В 1711 г. в районе Днестра засека успешно была использована местным населением против турок, о чем доносил царю подполковник Долгоруков в письме от 25 мая: «Волохи близ тут были и с мужиками человек с пятьсот сели в засеку и отсиделись от турков, а турки добывали их и не добыли, и они просили старших, чтобы выдали, и они не выдали. И турки, не добыв их, пошли прочь» [2076]. Засеку упоминает Шереметев как место, в котором в 17 милях за Прутом засели «нерегулярные люди» для обороны волошских бояр и для захвата языков от турецкой армии [2077].