Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Роланд Хантфорд

Я оставляю тебя одного [писал Скотт своему зятю Уильяму Эллисон-Макартни, управлявшему семейными финансами], но не по собственной воле, ты знаешь… Свои деньги, около двух тысяч фунтов, я завещаю матери. Должно поступить еще что-то. Встреться со Спейером и поговори насчет прав Кэтлин. Ты всегда был молодцом.

Затем Скотт подготовил свой уход со сцены.

Я был еще не слишком стар для этой работы [написал он адмиралу сэру Фрэнсису Бриджмену, своему последнему командиру]. Более молодые пошли ко дну раньше. Мы подаем хороший пример нашим соотечественникам если не тем, что попали в безвыходную ситуацию, так хотя бы тем, что встретили ее как мужчины.

Это была его постоянная тема. В письме Сэру Джеймсу Барри он выразился так:

Мы показываем, что англичане все еще могут умирать стойко, борясь до самого конца… Я думаю, это станет примером для наших потомков.

Однако сэру Клементсу Маркхэму – человеку, которому Скотт был обязан полученным шансом, определившим его жизнь, – не было оставлено ни единой строчки. Он писал Кэтлин: «У меня не хватило времени написать сэру Клементсу. Передай ему, что я много о нем думал и никогда не жалел о том, что он поставил меня командовать “Дискавери”».

Но вместе с тем Скотт успел составить сообщение для публики:

Причины несчастья связаны не с ошибками в организации, а с невезением во всех направлениях, где пришлось идти на риск… Потеря пони как средства передвижения… Погода… Мягкий снег в нижней части ледника… Ведь все остальное – запасы продуктов, одежда и склады… были доведены до совершенства… Я не думаю, что человеческие существа когда-нибудь еще переживали такой месяц, который пришлось вынести нам… Мы могли бы справиться… но помешала болезнь… капитана Оутса и нехватка топлива в наших складах, за которую я не могу отвечать…

Скотт сознательно оправдывался. Но именно он стал причиной всех несчастий, его собственная некомпетентность обернулась бедой, из-за него напрасно погибли его спутники. Он получил возмездие за свои грехи. Но до последней минуты продолжал оправдывать себя, искал отговорки, перекладывал вину на подчиненных. Это признание в поражении, но из-за литературности его стиля оно выглядит поражением героическим.

Боуэрс, который, по всей вероятности, умер последним, написал своей матери небольшую печальную записку:

Я по-прежнему верую в Него, в изобильную милость моего Господа и Спасителя, в которого ты научила меня верить… Мне так хотелось справиться с этим всем ради тебя, дорогая… Однако стыдиться не стоит, знай, что я боролся до самого конца… Ох, как же я сочувствую тебе в тот момент, когда ты обо всем услышишь. Но знай, что для меня конец был мирным. Это так просто – уснуть на холоде.

Снаружи ревел ветер. Порой он немного стихал, затем обрушивался с новой силой – и дул, дул. Снег шуршал о ткань, понемногу заметая небольшую зеленую палатку. Скоро она окончательно была похоронена в сугробе. В ста милях от нее готовили первую спасательную операцию – слишком неумело и слишком поздно.

Когда 7 марта на борт «Фрама», стоявшего на рейде Хобарта, поднялся лоцман, Амундсен сразу же спросил его о «Терра Нова». И обрадовался, узнав, что о корабле Скотта ничего не было слышно. Но гонка не закончилась, пока мир не узнал новости. «Терра Нова» вполне мог в данный момент на всех парах мчаться в сторону Литтлтона. Кража телеграммы из Игл-Сити шесть лет назад оставалась для Амундсена ярким напоминанием о том, что могло случиться.

Оказавшись на берегу, он тут же отправил закодированную телеграмму Леону в Христианию. С этого момента – пока газеты не опубликуют новость о его экспедиции – «Фрам» будет оставаться на рейде, отрезанный от внешнего мира, чтобы исключить любую возможность утечки информации. Как отметил Амундсен в своем дневнике, местные репортеры «очень назойливы, но упираются в каменную стену». Один из них назвал его «суровым норвежским морским королем», добавив чопорно, что «молчание – золото, но оно придает героизму исследователя неприятный привкус».

Амундсен также отправил секретные телеграммы королю Хаакону VII, Нансену и Дону Педро, чтобы они узнали обо всем раньше широкой общественности. Он шел на риск, но признательность того требовала.

Ох, ну разве не странно устроено все в этом мире [писал Нансен]? Как раз когда я писал эти строки, меня позвали вниз к телефону, чтобы сообщить поразительные новости.

Адресатом письма была Кэтлин Скотт.

Во мне ураган чувств… О Вас и Ваших желаниях я думаю больше, чем о нем, но у меня странное чувство, печальное и тревожное. О, почему в мире так много трудностей, почему жизнь так сложна? [Амундсен] явно плыл очень быстро, и мой старый корабль хорошо показал себя – но все же я хотел бы, чтобы Скотт пришел первым. Да, жизнь действительно очень сложна!

Эти слова – не просто дань вежливости одного исследователя жене другого. Это невероятно и мелодраматично, но когда Скотт отправился в экспедицию, у Нансена и Кэтлин Скотт завязался роман. Все случилось в берлинском отеле, пока Скотт сражался с полюсом. А как раз незадолго до вышеупомянутого телефонного звонка Нансен спрашивал Кэтлин: «В каком месте Парижа Вы хотели бы встретиться со мной?»

Амундсен оказался «камнем преткновения» в их отношениях. Кэтлин ненавидела его, о чем и сообщила Нансену. Тот встал на защиту друга:

Люди в Англии не понимают Амундсена; он во всех смыслах хороший товарищ, благородный человек и настоящий мужчина… Как бы то ни было, я уверен – Вам должно быть приятно осознавать, что этот человек – образцовый представитель той расы, которая заслуживает успеха, а не обычный тупица, случайно его получивший.

К этому моменту на первые полосы всех газет ворвалась историческая, характерно лаконичная телеграмма, адресованная Леону: «Полюс покорен четырнадцатого-семнадцатого декабря 1911 года. Все хорошо»[113]. Как писала «Нью-Йорк Таймс», «теперь открыт весь мир». Амундсен был человеком, которым мог гордиться каждый норвежец.

Успех Амундсена или, скорее, неудача ее мужа ошеломили Кэтлин. Ее захлестнули огорчение, сожаление и угрызения совести. В Париж она не поехала. Роман с Нансеном закончился.

Газета «Лондон Дейли Кроникл» выкупила права на публикацию информации от Амундсена за пределами Скандинавии и, получив закодированное сообщение от Леона, обнародовала эту историю. Утечек не было. Информация оказалась эксклюзивной. Конкуренции со Скоттом не было. «Фрам» красиво обошел «Терра Нова» на пути к телеграфу. Амундсен выиграл длинную гонку, которая началась в те жаркие сентябрьские дни в 1909 году, когда Кук и Пири украли у него Северный полюс. Был собран прекрасный урожай. История принесла ему 2000 фунтов стерлингов, по тем временам весьма приличную сумму и хорошее начало для новых поисков финансирования.