История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней - Маршалл Ходжсон

От идеи о всемусульманском единстве мусульмане не отказались, несмотря на растущее значение локальных интересов. Так, враждующие фракции в Египте зависели от психологической и материальной поддержки властей в Багдаде, чье активное вмешательство во время войны за трон окончилось быстрым успехом. В самом Ираке, естественно, постоянно высказывалось требование видеть единого халифа всего исламского мира; то, что аль-Мамун заручился поддержкой других провинций и особенно священных городов в Хиджазе, стало его серьезным преимуществом в давней борьбе с аль-Амином. Но на это стремление к единому государству халифата, конечно, нельзя было полностью положиться.

Большая мечеть в Тарсусе, Турция, где похоронен аль-Мамун. Современное фото

Аль-Мамун был способным правителем; выбрав хороших генералов, он сумел урегулировать большинство конфликтов, вызванных неповиновением ему. Он продолжал вести войну за власть; но, кроме того, он начал предпринимать систематические усилия по упрочению религиозного фундамента империи. Этим фундаментом могла стать только определенная договоренность с приверженцами шариата улемами, при которой не пришлось бы жертвовать мощью абсолютной монархии.

Аль-Мамун был человеком серьезным и любознательным, вследствие чего активно патронировал естественные науки и философию, о чем уже упоминалось. На уровне политики те же склонности обусловили его религиозную политику, имевшую целью подкрепить придворный имперский идеал официально признанным религиозным объединением, куда входило бы как можно больше мусульман. Возможно, он ориентировался на иерархическую систему зороастрийских священников, которая служила противовесом власти сасанидской монархии и в целом обеспечивала ей эффективную поддержку и преемственность. Так или иначе, его усилия в случае успеха могли бы привести к похожим результатам. Но даже ради мусульманского единения ни одно течение шариатских улемов, включая мутазилитов, к которым он питал особенную благосклонность, не готово было отказаться от идеалов старой религиозной оппозиции в пользу власти халифа, если бы оно даже было реально.

Вскоре после восстания шиитов в Ираке аль-Мамун попытался взять под контроль и сам шиизм, назвав своим наследником имама одного из его популярных течений, Али ар-Риду, внука Джафара ас-Садика. В теории это могло бы способствовать примирению всех мусульман; так как сунниты в принципе должны признавать любого преемника, названного признанным халифом. Однако на деле шииты продемонстрировали фактическую слабость, а разворот аль-Мамуна в шиитскую сторону лишь усилил недовольство Багдада. Али ар-Рида весьма кстати умер, пока аль-Мамун ехал в Багдад, чтобы усмирить его, сделав своей столицей, и халиф больше не предпринимал столь откровенных попыток учесть шиитские настроения в политике государства, хотя продолжал настаивать на том, чтобы к Али относились с должным уважением.

Тем не менее он все же принял меры для подавления тенденции к делению на религиозные фракции. Не оказывая поддержки ни одной отдельно взятой теологической школе, он противился экстремистским формулировкам хадиситов, которые по мере роста своей популярности в Багдаде все активнее проявляли враждебность по отношению к тем, кто с ними не согласен, и к шиитам в том числе. Проницательный суннитский проповедник аль-Мухасиби, порицаемый хадиситом Ибн-Ханбалем, почти не дерзал читать свои проповеди в столице. Аль-Мамун потребовал, чтобы все чиновники, кадии и (насколько возможно) улемы осудили некоторые доктрины хадиситов, ранее уже вызвавшие неодобрение мутазилитов (и всех остальных специалистов калама в то время), а теперь и государства, как неисламские. Но это значило принять официальные теологические позиции и заставить всех остальных им подчиниться. Если говорить об успехах аль-Мамуна, он не только противостоял религиозной фракционности и снизил влияние хадиситов на умы людей; в целом он подготовил почву для исламского института, более податливого в отношении религиозных потребностей абсолютной монархии, чем большинство улемов на тот момент.

Но это вмешательство само по себе способствовало фракционности. Из всех прежних направлений религиозной оппозиции мутазилиты были самыми горячими защитниками ислама от его разнообразных немусульманских оппонентов и (возможно, отчасти по этой причине) опирались в своем учении на дедуктивную логику, а не на букву хадиса. Именно мутазилиты возглавили кампанию против манихейства. Суровость они проявляли ко всему неисламскому, что просачивалось в официальную позицию двора, но теперь, с помощью аль-Мамуна и под руководством великого кадия Ахмада ибн-Абу-Дауда, переключили внимание на то, что считали неисламскими тенденциями внутри самого шариатского ислама.