Тайный сыск царя Гороха - Андрей Олегович Белянин

мне не говорит. И самое худшее, что все они наверняка считают, что уж я-то точно в курсе… Последней каплей был знаменитый юродивый Гришенька, сидящий в сугробе, а потому одетый по-зимнему: в ту же знаменательную драную рубаху, косой платочек на голове, удвоенные вериги и… новёхонькие шерстяные носки с узорчиками.

– Не оставь милостью своей, Господь-батюшка, помоги милиции! Ох и трудна жизнь у Никиты-сыскаря… За весь честной люд костьми ложится, кровушкой кашляет, головушкой мается, а тайны следственные пуще глаза хранит! Все ли слышали, православные? Всё ли поняли? Все ли помните?! Тс-с-с…

Я молча купил ему пирог с визигой и сунул прямо в руки, юродивый счастливо отвлёкся. Вот так вот, и этот туда же… А кстати, закалка у парня – любой индийский йог обзавидуется! Весь год босиком, в одной рубахе, и хоть бы хны, даже насморка не бывает. Видимо, это и есть сила веры…

С такими мыслями я вошёл в ухоженный дворик храма Ивана Воина. Всю базарную суету из головы выбросил, поймал первую же встречную бабульку в чёрном, уточнив, у себя ли отец Кондрат. Оказалось, что да. Как, куда пройти, мне тоже было известно.

Отдыхающий священнослужитель сидел у себя в каптёрочке, разговляясь чаем с бубликами.

– День добрый!

– Изыди, сатана!

Не пугайтесь, это такое дежурное приветствие. Всё-таки он дважды у нас сидел…

– А я к вам по делу, Кондрат Львович. Побеседовать, так сказать, в непринуждённой обстановке…

– Арестовывать будешь, Геерон сладкоречивый, али как?!

– Али как… – решил согласиться я. – Сегодня у нас профилактический день.

– Чаю? А может, покрепче чего? – густым басом осведомился святой отец. – Так имей в виду, не дам! Ибо во храме Божием кагор стаканами пить не дозволяю!

– Хорошо, тогда чай.

По мановению мизинчика настоятеля две шустрые старушки с зашуганно-благообразными личиками быстренько поставили передо мной глиняную кружку с отбитой ручкой и пару сушек на блюдечке. Ложку мёда в чай я положил сам, внаглую, невзирая на гневный писк пенсионерок. Пили молча, стараясь не смотреть глаза в глаза, поэтому один раз даже едва не взяли одновременно одинокий бублик со стола. Бабки гневно перекрестились, а мы величественно уступили друг другу. Короче, несчастный бублик так и остался несъеденным…

– Ну и как православная жизнь в храме в целом? – издалека, с подтекстом начал я.

– Господь милостив, – не менее дипломатично ответствовал отец Кондрат. – Люди в церковь за утешением да за советом добрым ходят. О душе бессмертной пекутся, не то что некоторые тут…

– Именно!

– Чего именно?!

– Именно о душе бессмертной я и хотел с вами поговорить, – определился я, подбрасывая в общем-то вполне безобидные вопросики. – А не напомните ли мне как неспециалисту: воровство точно относится к семи смертным грехам? Или для священников есть отдельная статья?

Отец Кондрат уронил чашку… Глиняные осколки вперемешку с остатками чая так и брызнули во все стороны! Старухи кинулись за тряпками, если бы их взгляды обладали испепеляющей силой – я был бы сожжен уже раз двенадцать. Святой отец неторопливо встал, обтёр пальцы о рясу, откинул назад гриву спутанных волос и, повернувшись ко мне, вытянул руки вперёд:

– Моя вина и мой грех! Вяжи, участковый…

* * *

В отделение выбрался уже затемно. Прикупил связку бубликов по дороге, пару раз скатился с горки с ребятами, иногда это куда лучше способствует пониманию «чести мундира», чем любые просветительско-запугивающие акции. Да и для самих детей имидж дяди-милиционера меняется бесповоротно. У базара встретил двух наших стрельцов – ребята возвращались с обхода и проводили меня почти до порога.

Яга в тот вечер была необыкновенно суетлива, постоянно что-то шумно роняла и вообще встретила меня несколько отсутствующе. Чувствовалось, что мысли нашего эксперта-криминалиста витают где-то далеко с явным намерением свить временное гнездо в царском тереме. Кот Василий с самым сосредоточенным выражением на усатой морде складировал в плетёный короб бабкины вещи.

– Когда отправляетесь?

– Да небось ужо завтречка на зореньке и поеду, – неуверенно протянула Яга. – Вот всё думаю, а постелю мне с собой заворачивать али всё ж таки какой простынкою государь обеспечит?

– Вы же на задании, значит, все вопросы бытового устройства Горох решит на месте. Не сомневайтесь, всё необходимое вам предоставят, с чего нервничать?

– Ох, Никитушка-а… – Моя хозяйка неловко бухнулась на скамью и вздохнула так тяжело, что у меня едва не навернулись слёзы. – Боюсь я… чай, не к соседке иду, ночку за разговорами бабьими коротать, а к самому царю-государю! А ну как скажу чего не так? Али невесту какую ни есть провороню?

– Ваша задача – спасение польской принцессы от пищевого отравления, а также предотвращение повторных или идентичных актов по отношению к прочим гражданкам соискательницам, в самом крайнем случае допустима попытка самостоятельного обнаружения и ареста злоумышленника… – едва не выдохся я, но, взяв себя в руки, продолжил перечисление: – А уж никак не взваливание на себя обязанностей телохранительницы или тайной советчицы. Иными словами, навязывание любых функций вне ваших прерогатив имеет чреватый оттенок и юридически будет обосновано как некомпетентное вмешательство.

– А по-русски? – жалобно всхлипнула Яга.

– Не лезьте не в своё дело, – резюмировал я. Бабуля сразу разулыбалась и даже немножко похихикала в кулачок. Кот философски хмыкнул, пакуя юбки, а мы приступили к вечернему чаепитию. Как я уже, кажется, говорил, в этом мире все вопросы решаются за самоваром, а все дела заканчиваются в бане. – Прошу к столу!

Разговор был долгим…

– Дык что ж ты его не заарестовал?!

– Это не он.

– Как не он, Никитушка?! Да кому ж, окромя отца Кондрата, и быть-то в энтом деле по маковку замешанным? Хватать его надо было, злодея долгорясого, пока он тебе самолично признания делал!

– Отец Кондрат не признавался в непосредственном участии в краже чемпионского кубка.

– Всё одно он энто! – продолжала горячиться бабка. – Все факты логические супротив него говорят, вот сам посмотри. Кубок царский хотел! В терем государев вхож! Тебе сам себя сдать пытался! И самое главное, что ведь брали мы его уже…

– Тоже мне нашли уголовника со стажем… Кубок все хотели и хотят, в царские палаты сейчас каждый второй ходит, а мне отец Кондрат признался всего лишь в своём самом страшном грехе – азарте.

– Ну и вот! – аж подскочила Яга. По её мнению, тут и крылась первопричина всех бед и ответ на все вопросы.

– Увы, уголовно ненаказуемо… – разочаровал я. –