Габриэль Гарсиа Маркес. Биография - Джеральд Мартин

Однако, как только испанцы были изгнаны, местные лидеры принялись отстаивать свои местные и региональные интересы; началось дробление освобожденных республик. Возникла угроза анархии, диктатуры, крушения иллюзий. Сокровенная мечта Боливара — единство Латинской Америки — начала угасать. Он стал помехой, рупором непрактичного идеализма. Пусть другие не могли похвастать столь великими подвигами, какие совершил Боливар, зато они теперь, на их взгляд, более реально, чем он, оценивали ситуацию, сложившуюся с наступлением постколониального периода. И в первую очередь колумбиец Франсиско де Паула Сантандер — главный враг Боливара и, в глазах Гарсиа Маркеса, типичный cachaco. Роман начинается с того момента, когда Боливар осознает, что в Колумбии у него, несмотря на все его победы и непоколебимый авторитет, нет будущего, и готовится к отъезду из Боготы — по сути, отказывается от свой грандиозной мечты. В сорок шесть лет, больной, полный разочарований, великий Освободитель отправился по реке Магдалене в изгнание, хотя Гарсиа Маркес допускает, что Боливар никогда не терял надежды и все еще намеревался организовать очередную освободительную кампанию, если это будет возможно.

Роман состоит из восьми глав и — опять — делится на две половины. В первой части (главы 1–4) говорится о путешествии по той самой великой реке, по которой плавал сам Гарсиа Маркес более века спустя, направляясь в школу[1173]. В случае с Боливаром это его последнее путешествие длилось с 8 по 23 мая 1830 г. Вторая часть романа (главы 5–8) повествует о последних шести месяцах жизни Боливара, которые он провел у моря, на северо-восточном побережье, там же, где позже пройдут детство и почти вся юность Гарсиа Маркеса. Одно из его самых любимых испанских стихотворений, «Строфы на смерть отца», написанное Хорхе Манрике в конце эпохи Средневековья, известно прежде всего строками: «Ведь наши жизни — лишь реки, / И путь им дан в океан, / Который — смерть…»[1174], а также еще одной, в которой говорится, что смерть — это «ловушка», «западня», в которую мы попадаем. Или в «лабиринт», как сказал бы Гарсиа Маркес, идя по стопам Боливара. И хотя писатель не упоминает Манрике, в его романе прослеживается абсолютно та же логика, что и в знаменитом стихотворении испанского поэта.

«Генерал» в названии романа обозначает власть, но концепция «лабиринта» дает понять еще до того, как начинается само повествование, что даже сильные мира сего не способны контролировать свою судьбу, неотвратимость. Конечно, такое бессилие можно рассматривать как оправдание поступков людей, стоящих у власти, и даже сочувствие к ним, которое, вероятно, испытывал маленький Гарсиа Маркес к своему деду, ибо полковник Николас Маркес был единственным «могущественным» — влиятельным, респектабельным, надежным — человеком, которого он знал. Значит, все творчество Маркеса — это своего рода размышление о невозможности удержать того старика, о душевных муках ребенка, у которого старенький, слабый здоровьем «отец», и посему самый важный урок его детства — это то, что его единственная надежа и опора, его любимый дедушка должен «скоро» умереть? Такой урок показывает, что власть желанна, необходима, но непрочна, фальшива, скоротечна и иллюзорна. В современной мировой литературе, пожалуй, один только Гарсиа Маркес и симпатизирует людям, наделенным властью. И, хотя он всегда был социалистом, в его произведениях неизменно присутствует нотка аристократичности, что, возможно, и объясняет, почему его книги сами по себе обладают необъяснимой властью: разумеется, трагедия воспринимается как нечто более масштабное, глубокое, пронзительное, если главные герои возвеличены властью, обособленностью, одиночеством и, не в последнюю очередь, влиянием на судьбы миллионов людей и на саму историю.

К тому времени, когда Гарсиа Маркес начал писать роман «Генерал в своем лабиринте», он уже был близко знаком с Фидием Кастро — первым кандидатом на героя номер два после Боливара в списке великих людей Латинской Америки. И он по праву считается великим, хотя бы потому, что является долгожителем на политическом олимпе: находится у власти почти полвека. Фидель — «король», сказал мне однажды Гарсиа Маркес. Сам писатель, напротив, всегда утверждал, что у него нет ни таланта, ни склонности, ни желания — еще меньше способности — выносить такое одиночество. Да, серьезный писатель очень одинок, говорил он, но одиночество по-настоящему великого политического лидера — это нечто совсем другое. Тем не менее здесь, в этом романе, характер Боливара представлен как совокупность слабостей и недостатков, присущих Боливару, Кастро и самому Гарсиа Маркесу, хотя, конечно же, в целом образ главного героя фактически скомпонован из черт, свойственных Освободителю.

Соответственно центральная тема здесь — власть, а не тирания. Иными словами, книги Гарсиа Маркеса, написанные порой с точки зрения сильных мира сего, порой с позиции бесправных, не призваны внушать ненависть к тирании или «правящему классу» в отличие от сотен обличительных произведений латиноамериканской литературы. В его книгах постоянно переплетаются одни и те же темы: ирония истории (власть, превращающаяся в бессилие, жизнь — в смерть), судьба, неотвратимость, случай, удача, дурное предзнаменование, предчувствие, совпадение, совмещение во времени, мечты, идеалы, честолюбивые замыслы, ностальгия, страстное стремление, сущность, воля и загадка человеческой натуры. В названиях его произведений всегда есть намек на власть (полковник, патриарх, генерал, Великая Мама), на власть, которой в той или иной форме обычно бросают вызов («никто не пишет», «одиночество», «осень», «похороны», «лабиринт», «смерть, о которой знали заранее», «похищение»), и на различные формы изображения реальности в плане понимания и организации времени в контексте истории или повествования («никто не пишет», «сто лет», «во время», «история», «известие», «вспоминая»). В его произведениях почти всегда есть тема ожидания, а ожидание — это, конечно же, просто другая сторона власти, проявление бессилия. Например, на протяжении всего этого романа Боливар объявляет о своем отъезде сначала из Боготы, потом из Колумбии, но на самом деле он уходит из власти, убеждая самого себя, что он ничего не покидает и уж конечно не расстается с жизнью, хотя ничто не может отсрочить неизбежного ухода. Посему ожидание здесь — очень значимая тема; но отсрочка (то, что сильные мира сего, например Кастро, могут и любят делать) — тема еще более значимая (Боливар оттягивает свой отъезд из Колумбии, медлит расставаться с властью и славой, не спешит принять реальность, смерть…).

В какой-то степени толчком к написанию романа «Генерал в своем лабиринте», вероятно, послужила работа Гарсиа Маркеса над его нобелевской речью, в которой он, как и многие до него, счел своим долгом выступить не от лица одной страны, а от континента в целом. Многое из того, что он сказал тогда, было «в духе Боливара», и многие из озвученных им идей потом нашли отражение в романе; в принципе его нобелевская речь является ключом к пониманию данной книги. И в общем-то, в этом есть своя ирония, ибо Гарсиа Маркес, как мы видели, прошел довольно долгий путь, прежде чем обрел «латиноамериканское самосознание»; даже живя в Европе, он не сразу осознал себя латиноамериканцем. Лишь посетив центр капитализма и центр коммунизма, он понял — несмотря на свою тягу к социализму, который привлекал его и в теоретическом, и в моральном плане, — что ни та ни другая система не подходят для Латинской Америки, ибо на практике обе системы функционировали главным образом в интересах тех стран, которые их пропагандировали. Латинская Америка должна идти своим путем, а этот путь предполагает объединение. В романе у Боливара совершенно четкие взгляды относительно разных европейских народов: он, разумеется, благоволит к англичанам, поскольку Великобритания в то время поддерживала южноамериканские освободительные движения, недолюбливает французов, а США, по его собственным словам, «всемогущие и ужасные… много говорят о свободе, а сами в конце концов ввергнут нас всех в нищету»[1175].