История героя: Огонь наших душ - Yevhen Chepurnyy

поверхности воды волна подхватила его, и забросила на борт джонки, тут же схлынув прочь.

— Видящий из Каэд Нуа! Экера, твое прибытие — радость для меня! — оживление этого аумауа светло-зеленого цвета кожи и среднего сложения выплескивалось через край.

— Видящий из Некетаки, — отозвался Кьелл с улыбкой. — Теперь — только так.

— Что? — не расслышал его Заклинатель. Голос бледного эльфа был слаб, как и его общее состояние. — Экера, это неважно. Королева приказала доставить тебя во дворец сразу по прибытию, и обещала щедрую награду всем, кто поспособствует этому. Я проведу твой корабль быстрее, чем сам ветер нес бы его по волнам, вот увидишь!

Заклинатель не соврал — совсем скоро «Онеказа» пришвартовалась у одного из пирсов Королевской Бухты, Кьелл был передан в ждущие руки дюжих матару, поместивших его в паланкин, и уже скоро бледный эльф стоял пред лицом Онеказы, посреди её сада на крыше.

— Здравствуй, моя королева, — тихо произнёс он. — Я вернулся к тебе, как и обещал.

— Что с тобой, Кьелл? — быстро спросила женщина. Она дернулась было, словно хотела встать, но замерла на месте. Её пальцы крепко сжимали подлокотники малого трона, а фигура замерла в напряженной позе, столь нехарактерной для неё.

— Душа немножко истощена, тело едва слушается, но это ерунда, — улыбнулся гламфеллен. — Дедфайр в безопасности, моя королева. Эотас не причинит больше вреда ни одной душе, — кое-как сняв с пояса чудом переживший все цзянь в синих ножнах, он протянул было его вперёд, но непослушные пальцы не удержали оружие. Меч зазвенел по камням дворцовой крыши, но был сразу же подхвачен одним из слуг.

— Прости мою неловкость, — повинился эльф. — Пальцы как чужие. Этим оружием был повержен Эотас. Оно — мой памятный подарок тебе. Пусть все глупые титулы, вроде «богоборца», будут принадлежать этому мечу. Мне достаточно твоей безопасности, — он бледно улыбнулся. Королева с нечитаемым лицом кивнула держащему меч слуге, и тот поднес ей цзянь. Вынув клинок из ножен, она бросила взгляд на выщербленное и оплавленное лезвие, и вернула оружие слуге, почтительно застывшему рядом с троном.

— Почему твоя душа так сильно пострадала, Кьелл? — все так же ровно спросила Онеказа. — Эотас снова попытался её поглотить?

— Не, от этого я защитился, — ответил гламфеллен. Усталость начинала одолевать его, и тело все больше наливалось тяжестью. — Мне пришлось извлечь из души отзвук Берат, и подождать с лечением около недели. Так что никакой телепатии, пока не вылечусь, извини.

— Кто занимается твоим лечением? — быстро спросила она, но тут же продолжила: — Самое малое, чем я могу тебя наградить — помощь лучших целителей и анимантов Некетаки. Я приглашаю тебя погостить во дворце Каханга, пока они будут уделять должное внимание твоим ранам. Тот целитель, что лечил тебя в пути, может присоединиться к ним.

— Спасибо, — слабо улыбнулся Кьелл. — Буду рад. Честно говоря, я бы не отказался прилечь прямо сейчас, — королева сделала повелительный жест стоящим рядом слугам, и те подхватили эльфа под руки. Он с изрядным облегчением повис на них. На секунду ему показалось, что он видит искреннюю и неприкрытую тревогу в глазах Онеказы, но усталость уже взяла свое, и мгновение спустя он отключился.

***

Кьелл проснулся посреди ночи, вскинувшись на постели так, что довольно болезненно ударился об изголовье. Его сердце колотилось, как испуганная птица о прутья клетки, а дыхание было сбитым и шумным, словно он только что вынырнул после продолжительного заплыва под водой. С немалым удивлением он обнаружил рядом с собой Онеказу, сидящую на его постели. Одетая в ночную рубашку, с повязанными платком волосами, она выглядела встревоженной, даже взъерошенной, словно её поднял пожар. Её левая рука удерживала на лбу Кьелла влажную тряпку, а правая — лежала на его щеке. Пальцы женщины поглаживали лицо эльфа лихорадочными движениями.

— У меня же вроде как кошмар, — с трудом выговорил Кьелл, вымученно улыбаясь. — Тебя в кошмарах быть не должно, ты должна быть только в приятных снах, — она ошарашенно поглядела на него, и нервно рассмеялась, убирая мокрую тряпицу с его лица.

— Ты метался, кричал, — с отсутствующим видом сказала она, и добавила глухо: — Звал меня.

— Меня положили рядом с твоей опочивальней? — удивился гламфеллен. Он понемногу приводил в порядок дыхание, и его бешено колотящееся сердце постепенно успокаивалось.

— Нет, — все так же безэмоционально ответила женщина. — Ты — в другом крыле дворца, и на другом этаже. Экера, я сама не знаю, как услышала тебя, — она запнулась, и добавила с сомнением: — Ты пробудил меня от крепкого сна.

— Пробудил… — задумчиво проговорил Кьелл. Он наконец успокоился, и это спокойствие заставило проснуться память, воспоминания об увиденном им в столь взволновавшем и его, и Онеказу сне. Его ладонь накрыла руку женщины, все еще лежащую на его щеке. Королева не отстранилась — наоборот, наклонилась было к нему, но замерла, когда гламфеллен отнял ее ладонь от своего лица, и опустил на кровать рядом с собой.

— Я помню, как мало ты спишь, — тихо сказал он. — Не волнуйся обо мне, пожалуйста — это всего лишь дурной сон. Я не хочу, чтобы из-за него ты завтра засыпала на ходу.

— Ты уверен, что все нормально? — с непонятной тоской спросила женщина. — Может, мне стоит отправить слуг за целителями?

— Уверен, — спокойно ответил он. — Кошмар ушел, и я чувствую, что вот-вот опять засну. Врачи подождут до завтра, а вот твой сон — нет. Тебе еще до опочивальни идти, аж в другое крыло. Все в порядке, Онеказа, — он чуть смежил веки, словно насильно удерживая их открытыми.

— Хорошо, Кьелл, — вздохнула она. — Доброй ночи, — она поднялась с его кровати.

— Спокойной ночи, Онеказа, — тихо ответил он. Глянув на него в последний раз, она развернулась и вышла.

Когда она покинула его спальню, Кьелл некоторое время лежал, старательно регулируя дыхание. Он выпроводил любимую женщину, так как каждый взгляд на ее лицо все острее пробуждал воспоминания о жутком сне, от которого она его пробудила. Вспомненный кошмар не уходил у него из мыслей, заставляя ладони трястись, а виски — покрываться потом.

«Не, бред, я бы никогда, ни за что… Что бы ни случилось, я скорее себя порешу,” думал