История войны 1813 года за независимость Германии - Модест Богданович

Для нападения на позицию Мюрата, граф Витгенштейн сделал следующие распоряжения: в голове левой колонны, на Магдеборн, должен был следовать генерал-лейтенант граф Пален, с Сумским, Гродненским, Лубенским гусарскими и Чугуевским уланским полками и 7‐й конной батареей генерал-майора Никитина, в числе всего 1700 человек с 12‐ю орудиями, поддержанных 10 эскадронами прусских полков Ней-маркского драгунского, Восточно-прусского кирасирского и Силезского уланского с конной батареей № 10; как назначенная в помощь Палену 3‐я кирасирская дивизия еще оставалась назади, то Клейст усилил Палена всеми остальными полками резервной кавалерии Рёдера, в составе 16 эскадронов с одной конной батареей. Число прусской кавалерии, вместе с состоявшими при полках отрядами волонтёров (freiwillige Jäger), простиралось до 4000 человек: следовательно под начальством графа Палена могло быть до 6000 человек47. На флангах русской кавалерии наступали казачьи полки: Иловайского 12 к Грёберну и Грекова к Штермталю. Позади войск Палена двигалась пехота графа Витгенштейна: Гельфрейх с 14‐й дивизией по направлению к Греберну; принц Евгений Вюртембергский с 2‐м пехотным корпусом к Госсе; князь Горчаков с 5‐й дивизией к Штермталю; корпус Клейста к Магдеборну. В голове правой колонны, фельдмаршал-лейтенант Мор, успевший занять Университетский лес, должен был овладеть Либертволквицем, а граф Кленау – поддерживать его остальными войсками 4 австрийского корпуса48.

Союзники были уверены, что неприятель будет оборонять теснины на Гезельбахе, у Герена и Греберна, но Мюрат, опасаясь быть обойденным с левого фланга через Университетский лес, отошел назад и расположился (как уже изложено), на высотах по обе стороны Вахау. Граф Витгенштейн, полагая, что эта позиция была занята для прикрытия дальнейшего отступления французов, решился немедленно атаковать неприятеля. Как только русская кавалерия Палена приблизилась к Ауэнгейму[120], получено было от Иловайского известие о расположении неприятельской пехоты в больших силах у Марклееберга; граф Пален остановился не доходя Ауэнгейма, выслал генерал-майора Ридигера с гродненскими гусарами в подкрепление Иловайскому и направил для разведания о неприятеле вправо к Либертволквицу Лубенский гусарский полк. Оказалось, что там стояла значительная линия кавалерии, примыкавшая левым флангом к помянутому селению. Таким образом, Пален, убедившись в превосходстве неприятеля и в намерении его держаться на занятой им позиции, счел нужным выждать прибытие прусской кавалерии; в это самое время подъехал к нему генерал-квартирмейстер барклаевых войск Дибич. По мнению пылкого Дибича надлежало немедленно атаковать французов; но Пален выждал сближение головного прусского полка, именно неймаркских драгун, и как только они перешли по плотине у селения Госсы, двинулся вперед, с Сумским гусарским полком и с батареей Никитина, правее ольховой рощи у селения Вахау. Как в то же самое время генерал Ридигер дал знать об усилении неприятеля между Марклеебергом и Вахау, то в помощь ему были посланы 9 эскадронов ландвера, которые расположились скрытно близ Ауэнгейма и содействовали гродненским гусарам в отражении польской кавалерии до прибытия на место боя 3‐й кирасирской дивизии. На правом крыле, генерал Никитин вынесся с своей батареей вперед на значительное расстояние и открыл огонь по неприятельской кавалерии, стоявшей у Либертволквица. Мюрат, заметив отдаление русской батареи от приданного ей прикрытия, атаковал ее отборными полками прибывшими из Испании. Батарея, встретившая их на самом близком расстоянии картечью, подвергалась большой опасности, но была выручена сумскими гусарами. Когда же мюратова кавалерия опрокинула их, пошли в атаку неймаркские драгуны, и за ними Восточно-прусские кирасиры и силезские уланы, которые, ударив на оба фланга неприятеля, обратили его в бегство; вскоре после того, также прибыли туда полки Чугуевский уланский и казачий Грекова. Левее Восточно-прусского полка развернулись силезские и бранденбургские кирасиры; за ними снова устроились неймаркские драгуны и сумские гусары, между тем как кирасиры пошли в атаку: таким образом, кавалерийское дело с перемежками продолжалось несколько часов. Атаки велись, большей частью, одним полком; а иногда одновременно двумя. Мюрат, соединив под своим начальством значительную массу кавалерии, в числе которой были превосходные драгунские полки, прибывшие из Испании, водил их смело в сечу, подвергаясь явной опасности. В один из промежутков дела, когда полки обеих сторон, равно расстроенные жаркой схваткой, устраивались, собираясь с силами к новому бою, поручик Неймаркского драгунского (нынешнего 3 драгунского) полка Гвидо фон Липпе, усмотрев Мюрата, с большой свитой, красовавшегося в своем театральном костюме, впереди французской кавалерии, решился захватить или убить его. Собрав наскоро несколько фланкёров, гарцевавших между первыми линиями обеих сторон, отважный воин кидается с ними во весь опор на королевскую свиту и рассеивает ее; при Мюрате остается только один всадник. «Стой! Стой, король!» (Halt, halt, König!), несколько раз громко кричит Гвидо, преследуя изумленного врага; уже он готов настигнуть свою добычу, но в это самое время единственный сподвижник мюратов наносит ему смертельный удар и спасает короля от гибели либо плена. В сражении при Либертволквице, значительнейшем кавалерийском деле во всю войну 1813 года, Мюрат не выказал уменья распоряжаться большими массами конницы: атаки следовали одна за другой, без всякой общей цели; из всех действий прославленного кавалериста видно было только желание померяться силами с неприятелем. Превосходство французов в числе дало им возможность поддерживать равновесие в бою несколько часов, но в конце дела перевес перешел на сторону союзников: причинами тому, кроме большей распорядительности их начальника, были: во-первых, сохранение в лучшем состоянии лошадей союзной кавалерии, что обнаружилось при последних атаках, и во-вторых, вооружение пиками значительной части союзных всадников (казаков и первой шеренги улан и гусар). По свидетельству генерала Никитина: «Неприятель в этом деле много потерял убитыми и ранеными, так что все поле было устлано телами людей и лошадей, как от удачного действия нашей батареи, так и от атак кавалерии, которая была вооружена пиками. Оружие это есть единственное (наилучшее?) для кавалерии, особенно в то время, когда оно употреблялось большей длины, нежели ныне».

Граф Пален, желая продлить дело до прибытия Кленау, осадил назад левое крыло своих войск и поддержал его действием двух прусских конных батарей; правое крыло было, напротив того, подано вперед. Со стороны же французов, на их правом крыле развернулись значительные силы, а на высотах между Вахау и Либертволквицем были расположены большие батареи действовавшие в левый фланг союзной кавалерии. Мюрат, полагая, что она уже была совершенно ослаблена прежними атаками, направил против ней в конце дела драгунские полки 5 корпуса. Отборные всадники, в глубокой колонне, среди облаков дыма, появились внезапно перед союзной конницей; но батареи 7‐я Никитина и 7‐я прусская конная, стоявшие на левом фланге кавалерии Палена, встретили неприятеля картечью и совершенно расстроили головную часть французской колонны; пользуясь тем, русские гусары, прусские уланы и примкнувший к ним Бранденбургский кирасирский полк, кинулись навстречу неприятелю; тогда же (в 2 часа пополудни) граф Кленау, прибывший с главными силами своего корпуса от Траны к Либертволквицу, открыл по французской пехоте, занимавшей сие селение, сильную канонаду и направил во фланг мюратовой кавалерии кирасирский полк императора и часть легкоконного полка Орельи; а кавалерийскую бригаду, под прикрытием 2 эскадронов гусар эрцгерцога Фердинанда и легкоконного полка Гогенцоллерна, расположил так, чтобы она вместе с прочей союзной артиллерией действовала по неприятелю перекрестными выстрелами. Кавалерия Мюрата, расстроенная огнем батарей и опрокинутая дружной атакой кавалерии Палена и Кленау, была преследована почти до Пробстгейды и уже более не показывалась на поле сражения, но зато неприятельская артиллерия усилила огонь и нанесла большой вред союзной кавалерии. На левом крыле войск графа Палена, гродненские гусары, с содействием силезских конных ландверов и казаков Иловайского, не допустили польскую конницу одержать ни малейшего успеха; с прибытием же 3‐й кирасирской дивизии, неприятель, прекратив кавалерийские атаки, выдвинул вперед значительные массы пехоты, которая, попав под перекрестный огонь прусских батарей, отошла на высоты занятые ею в начале дела. Принц Вюртембергский, заметя наступление этой пехоты, испрашивал у графа Палена разрешение вступить в дело, но Пален отказал в том, полагая напрасным давать большее развитие бою, не имевшему никакой важной цели. По отступлении неприятельской пехоты действия ограничились канонадой. Граф Витгенштейн намеревался атаковать неприятеля всеми силами, но получил, в 6‐м часу пополудни, от князя Шварценберга приказание прекратить дело. Русская легкая кавалерия, подавшись назад, расположилась вправо от Госсы; прусские кирасиры стали влево от этого селения; конные ландверы впереди Греберна; генерал Гельфрейх с 14‐й дивизией и прусские бригады, 10‐я и 11-я, позади Греберна, в резерве; принц Вюртембергский с своим корпусом за Госсой; князь Горчаков с 5‐й дивизией у Штермталя, Клейст с 9‐й и 12‐й прусскими бригадами у Магдеборна, гренадерский корпус у Эспенгайна; главная квартира графа Витгенштейна в Мельбисе (Mölbis). Граф Кленау, занявший было Либертволквиц, был оттеснен обратно к Помбсену.