Приглашение в зенит - Георгий Гуревич

Нет, пускай Пугачев обходится своим умом. Уж коли взялся за роль царя…

Кстати, о роли царя. В Москве придется играть ее всерьез, чтобы и народ видел государя, привыкшего жить во дворце, чтобы и послы являлись к монарху на церемониальный прием, с придворными, фрейлинами, балами, как в Петербурге бывало при подлинном Петре III.

Деньги нужны на эту показную роскошь.

Впрочем, не показное решает. Послы могли делать вид, что принимают Пугачева за Петра, если свои европейские споры были для них важнее усмирения чужих холопов. Тогда расстояния были длиннее, казалось, что Россия на краю света. Не вмешивается в европейские дела, и прекрасно. Австрия снова могла затеять свару с Пруссией, Франция — с Англией.

Но всех не перессоришь. Через год–другой, оправившись, могли бы накинуться на Россию шведы или турки.

Значит, нужна регулярная армия, хорошо вооруженная, нужны ружья, пушки, порох… И заводы, льющие пушки, и рабочие на заводах. И умелые офицеры, способные бить шведов и турков. И рекруты. И деньги. Золото. Серебро. Медь.

Восставшая армия кормит сама себя. Победоносная кормится за счет противника. Обороняющуюся нужно кормить. Хлеб. Лук. Капуста на щи. Мясо на приварок. Вино. Лошади. Телеги. Сбруя.

Бунт кормится реквизициями. Но отобрать можно один раз. Регулярную армию надо содержать, заводы и рабочих надо содержать.

Московскому царю приходится думать об устройстве государства.

Где брать золото? В рудниках? Кому работать в рудниках? Как их кормить? Откуда хлеб? Откуда щи и мясо?

Налоги. Налоговая система. Сборщики налогов. Транспорт. Дороги. Дорожная повинность. Приход. Расход. Экономика.

Пугачев вынужден подумать. И обязан подумать за него историк–консультант. Если не обдумает, не стоит и вмешиваться, советы подавать: “Не на Дон идти, на Москву!”

В самом деле, какой экономический строй установит победоносная крестьянская революция?

Хронологически к Пугачеву близки две революции: Великая французская и американская.

Французская, как известно, обернулась Наполеоном. На то были две причины. Французская буржуазия, оттесненная англичанами от рынков, жаждала завоеваний, хотя бы в Европе. И охотно пошло на завоевание французское крестьянство, жившее в густонаселенной, перенаселенной стране. Рядовой французский капрал тоже зарился на чужие земли. Наполеон сказал перед итальянским походом: “Солдаты, вы голодны и босы, я поведу вас в земли, где все в изобилии”. Французские бесштанники кинулись грабить Италию под лозунгом освобождения от королей, под лозунгами свободы, равенства и братства.

Но у русских земли хватало, рядом лежали нераспаханные степи — заволжские, причерноморские, сибирские, приазовские… Зачем России Наполеон?

Американская революция тоже не породила Наполеона. Перед подвижной “границей” колонистов находились целинные прерии и леса, индейские. И на свой риск и страх самодеятельные американские наполеончики “освободили” эти земли, истребляя гуронов, ирокезов и могикан.

Неужели Пугачев повел бы Россию по американскому пути?

Между прочим, он казак был, уроженец русской “границы”, “пионер” по–заокеански.

Конечно, не должен забывать консультант о существенном различии между Старым Светом и Новым.

В Америке было два миллиона колонистов, а русских — сорок миллионов. Потруднее разместить. И перед пионерами — индейцы, а перед нами — турки, противник посерьезнее. На кого же тогда напирать? Теснить башкир и казахов — первых союзников Пугачева? Непредвиденный получается поворот.

Что‑то чувствую я, не успею разобраться за неделю. Сложная получается развилка. Рискованная. Даже первый шаг страшит. Вот являюсь я — иноземный лекарь — в стан Пугачева… Болтаю на ломаном, с их точки зрения, языке. Не будут разбираться. Срубят гололову… и конец историческому опыту. На поле боя не прислушиваются к разумным советам. Для обсуждения мирная обстановка предпочтительнее.

Мирная обстановка, мирная обстановка? Какая же развилка была в мирное время?

Листаю даты в памяти. 1801–й — Павла придушили. Ну и черт с ним, велика ли разница — один царь, другой царь! 1799–й — англичане прозевали Наполеона, плывущего из Египта во Францию. Предупредить? Но у Франции были и другие кандидаты в диктаторы, например удачливый генерал Моро. 1805–й — Аустерлиц. Да разве от случайностей зависела неудача? Кутузов сделал все, что мог… Лев Толстой убедил нас, что это была чуждая война, ненужная русскому солдату.

А, вот оно: 1825–й!

19 ноября в Таганроге умирает “властитель слабый и лукавый” бездетный император Александр. Путаница с престолонаследием. У ближайшего наследника — Константина — непригодная для трона жена, не из царского рода. Он отказался от престола, но это семейная тайна. Неурядица, момент благоприятный для восстания. И есть в стране молодые силы, готовые поднять восстание, позже их назвали декабристами. У них есть организация — “Союз благоденствия”, у них есть программа — “Русская правда”, они намерены учредить республику, отменить крепостное право, наделить крестьян землей. Правда, не все настроены решительно, они спорят между собой, некоторые в последний момент спасуют. Но мы‑то, задним числом, знаем поведение каждого. Трубецкого выбрали диктатором, и он спрятался… Возглавить мог бы решительный Пестель, его арестовали накануне. В Петербурге войска вышли на площадь, бездействовали, теряли время. На юге — выступили в поход, направились не туда…

Электрического телеграфа еще не было; даже в столице о смерти императора узнали через неделю. До тайных обществ весть дошла еще позже… Юг и Север не успели связаться, действовали разрозненно, упустили время, упустили инициативу.

Вот она — развилка. Вот она — случайность истории.

20 ноября поутру я предупреждаю Пестеля. В нашем мире он был арестован 13 декабря, а в параллельном мире ему дается три недели форы. Пестель в Тульчине — ныне это Винницкая область; неподалеку под Киевом — в Василькове — решительный Муравьев–Апостол. Эти готовы действовать. Занять Киев, за две недели они свяжутся с Петербургом. Впрочем, и эту миссию можно взять на себя. Допустим, Я–я отправляюсь к Пестелю, а мой двойник Он–я к Рылееву. Предупредим, что Трубецкой ненадежен, не следует ставить его диктатором. Лучше поведут себя Оболенский, Бестужевы, Щепин… Эти не подвели на Сенатской площади.

Итак, продумаем беседу с Пестелем. Тоже не простенькая задача. Властный был человек, резкий, решительный. Мог и подозрительность проявить, мог и за провокатора принять. Максимальная нужна убедительность. Как начну?

“Милостивый государь, Павел Иванович!..”

Может, безделушки какие‑нибудь захватить: шариковую ручку, электрический фонарик, какие‑то приметы будущего быта… Транзистор? Ах да, принимать там неоткуда Магнитофон? Только на батарейках…