Первая формула - Р. Р. Вирди

невероятно острый ум. Насколько ты близок к рангу риши?

Тарик невнятно забормотал себе под нос и густо покраснел. При его бледной коже зрелище было впечатляющим. Арам рассмеялась:

– Этот человек – могучий бык с мозгами гения, а от каждого комплимента смущается, словно девушка. Выкладывай, Тарик.

– Ну, может, еще несколько семестров… Мой проект в Мастерской ремесел вроде продвигается неплохо. – Он пожал плечами и закинул в рот несколько ложек супа подряд – я и не думал, что такое возможно. Видимо, искал предлог, чтобы прекратить разговор.

– Несколько семестров… – недоверчиво промолвила Арам. – Он стал Кейтаром уже к третьему семестру, Ари. К третьему! А к концу второго года обучения был Фалдаром. Так ведь, Тарик?

Тот молча кивнул.

– Какой ранг идет за Фалдаром?

Я даже не притронулся к завтраку – настолько меня увлекла тема продвижения в иерархии Ашрама. До сих пор мне об этом никто не рассказывал.

Ради отложил мандолину, с которой возился во время нашего разговора:

– Есть несколько вариантов. Все зависит от того, какое направление выберешь. К концу обучения можешь стать плетущим, отмеченным разноцветными шнурами, если проявишь способности к нескольким формулам. Или получишь ранг ремесленника. Есть более высокие стадии: риши какой-то определенной дисциплины, что на ступень ниже Мастера. Обычно такой выпускник потом ведет занятия по одному из второстепенных предметов, к которому проявляет наибольшую склонность, и является правой рукой соответствующего Мастера.

– Ага, а что все-таки насчет рангов во время учебы?

– Все удивлялся, почему ты об этом не спрашиваешь, – улыбнулся Ради. – Проявишь определенный талант и умения в одной из дисциплин, позволяющие выбрать специализацию, – станешь Кейтаром. Дальше тебе предстоит освоить дополнительные курсы, дающие доступ к более высоким областям знания. Например, на занятиях Мастера здравия ты в конечном итоге изучишь более изощренные приемы борьбы и боя. Правда, придется провести какое-то время в настоящем аду, который может устроить только риши Беру. Зимой, на открытой площадке… – Ради сдвинул брови. – Я поклялся, что ноги моей больше не будет на этой поганой Глине.

– Насчет Глины ты не совсем прав, – тихо возразил Тарик.

Раздраженно цокнув языком, Ради отмахнулся:

– Мне, пожалуйста, искусство и музыку хоть каждый божий день. Искусство меняет мир. На нем строятся романтические отношения, любовь. Не на мышцах, не на умении швырнуть на землю полуобнаженного противника.

– Если не ошибаюсь, к тебе девушки не выстраиваются в очередь, как к Тарику, – невозмутимо вставила Арам, и в ее глазах мелькнула озорная искорка.

Ради потянулся через стол и отвесил ей легкий подзатыльник.

Арам захихикала, и мы ее дружно поддержали, потом снова вернулись к теме разговора.

– А когда становятся Фалдаром? – продолжил я.

– Ну, Фалдар – по-моему, примерно то же самое, что и Кейтар, – пожал плечами Ради и взглянул на Тарика.

Здоровяк кивнул:

– Фалдаром становится тот, кто на практике докажет свои умения в избранной области. На курсе ремесел, к примеру, следует научиться накладывать несколько сложных малых плетений на один и тот же объект воздействия. Это обычный путь. Есть другой: следует изобрести новое применение сложной формулы, сделать то, чего раньше никто не делал. Или, допустим, создать с помощью плетений новое, невиданное приспособление. Подобные достижения ценятся еще выше. – Он многозначительно посмотрел на меня. – Разумеется, проще сказать, чем сделать, однако каждый заявляет, что способен на подвиг. Правда, я таких свершений за восемь лет в Ашраме не наблюдал.

Я сделал себе мысленную заметку.

– А что нужно, чтобы стать плетущим?

Мои собеседники замолчали и обменялись взглядами.

Не дождавшись в ответ ни слова, я решил, что пора, пожалуй, приступить к завтраку, и погрузил ложку в обжаренный в масле рис с яйцами.

Арам отхлебнула сливового сока и вытерла губы.

– Хм… – Оглянувшись на парней в поисках поддержки, заговорила: – Видишь ли, этого никто точно не знает.

Я вскинул брови, показывая, что подобное утверждение слышу первый раз.

– Клянусь, Ари. – Арам откашлялась. – Те, кто добился ранга плетущего, просто уходят. Плетущие редки в нашем мире. Очень редки. Тут надо проявить такие способности к магии, что… Ну, ты же видел класс Мастера плетения?

Я кивнул.

– Он невелик, ведь многие быстро понимают: постичь искусство плетений почти невозможно. Те, кто пытается, терпят поражение. Есть и другие, которые… – Тяжело сглотнув, Арам помолчала. – Они становятся… неправильными, Ари. Другого слова я не подберу. У них что-то происходит с головой. Они уже никогда не приходят в себя.

Последовало долгое молчание.

– Все мы слышали истории про учеников, которые упорно пытались преодолеть этот путь и уплатили страшную цену. Курс плетения меняет твой разум. К тому времени, когда тебе удастся освоить хотя бы одну формулу, чтобы получить ранг плетущего, ты перестаешь быть самим собой. Так говорят. Эти люди уходят и странствуют по миру, занимаются… ну, тем, что им взбредет в голову.

Тарик, хмыкнув, наклонился ко мне:

– О чем это говорит? Заработать промежуточный ранг на других курсах можно, проявив определенные умения. А вот плетущему требуется подлинное мастерство. Можно овладеть знаниями, но ведь мастерство требуется еще и совершенствовать, а это задача для человеческого рассудка почти непосильная. – Он тяжело вздохнул. – Посмотрите на нашего Мастера плетений и попробуйте сказать мне, что он человек разумный и уравновешенный.

Гримаса Тарика красноречиво говорила, что риши Брамья он считает самым настоящим чокнутым.

Тут не поспоришь.

– С кандидатами в плетущие творятся страшные вещи, и не знаю, стоит ли игра свеч. Но, боюсь, такова цена. Послушайся моего совета, Ари, и выбери ремесла. Это путь куда более безопасный, зато он позволит тебе прославиться и заработать денег, – сказала Арам и бросила на меня пристальный взгляд, надеясь, что я с ней соглашусь.

Ради вдруг пробормотал проклятие и отодвинулся на своем стуле:

– Да черт с ним со всем – и с плетениями, и с малыми формулами, с ремеслами и всеми прочими выдумками Брама!

Он резко поднялся из-за стола, постаравшись, впрочем, не задеть мандолину, и выскочил из столовой.

Мы некоторое время посидели в неловком молчании, затем я спросил:

– Чего это он?

Арам виновато улыбнулась:

– Ради жутко раздражают плетения. У него есть какая-то личная история… Говорить он о ней не хочет, и все же она здорово его беспокоит. Попробуй расспросить его как бы невзначай.

Я растерянно заморгал. Ничего не понимаю.

– Но ведь он был на введении в принципы плетений!

Тарик хлопнул меня по плечу тяжелой ладонью так, что я едва не свалился под стол:

– Арам же сказала – спроси у Ради. Мы и сами об этом узнали не так давно, и тоже мало что понимаем, однако лезть ему