Белое дело в России. 1920–1922 гг. - Василий Цветков

В настоящее время, в связи с утратой под влиянием неудач части своего прежнего престижа, русский Париж еще менее чем прежде в состоянии выполнять сложные функции органа связи. Я полагаю не ошибиться, думая, что и Генерал Деникин, и Вы особенно болезненно чувствуете это именно теперь, в обстоятельствах, когда Ваша связь с Верховным Правителем особенно необходима.

С другой стороны, то тяжелое положение, в котором оказались сейчас русские противобольшевистские элементы, требует настоятельного принятия новых определенных решений. Я считаю совершенно немыслимым рассчитывать на какой-нибудь успех без принятия широко поставленного и основательно разработанного военно-политического плана действий, и я предполагаю, что эта мысль, конечно, существует, однако «утерянное время смерти подобно», почему я позволяю себе настоящим сделать ряд конкретных предложений, во имя выигрыша времени и ускорения продуктивной работы.

С одной стороны, принятие решений требует выяснения существующей обстановки. Я почти уверен, что Русский Париж обладает столь скудными сведениями о военном, политическом и экономическом положении на фронтах, что материал этот никоим образом не может являться достаточным. Необходимым представляется возможно скорее подвести итоги по каждому фронту и итоги эти свести вместе, в общую картину общего положения.

Я считаю неправильным, при теперешней обстановке, ждать приказа Верховного Правителя или инициативы Русского Парижа для начала той работы, без которой наше дело двинуто вперед быть не может. Я полагаю, что действую в интересах дела, выдвигая вопрос о скорейшем предоставлении в распоряжение Верховного Правителя материала.

Сделать же это возможно командированием двух-трех лиц из числа хорошо знающих обстановку своего фронта. Один из них должен быть в состоянии, опираясь на имеющийся с собою документальный материал, в полной мере осветить вопрос в военном отношении, другой, также, в отношениях внутренней политики и экономическом.

Эти уполномоченные от Севера должны были бы встретиться с лицами, командированными Северо-Западным фронтом, для совместного продолжения пути в Ставку Верховного Правителя или для встречи с уполномоченными последнего, в месте по его указанию.

С другой стороны, я выдвигаю вопрос об улучшении связи между Северным и Южным фронтами. Я придаю значение тому, чтобы в современной обстановке стало бы возможным Северу сноситься с Верховным Правителем без корректирующего влияния Русского Парижа, каковое влияние, на мой взгляд, существовало, и не думаю, чтобы приносило много пользы.

Сколько мне известно, Северный фронт имел возможность сноситься радиотелеграфом с Николаевым и оттуда со Ставкою. В настоящее время всякая непосредственная связь с Югом прервана, и на восстановление в скором времени надежд не имеется. Я считаю возможным установить телеграфную и курьерную связь по линии Архангельск – Гельсингфорс – Копенгаген – Берлин – Вена – Белград – Константинополь – Новороссийск. Последний перегон требует установления или переноса одной средней мощности радиостанции в Новороссийске, однако и без этого может быть создана линия вполне надежная и достаточно быстро работающая.

Для организации этой связи я считал бы полезным использовать тот элемент надежных работников, который освободился в настоящее время вследствие прекращения существования Северо-Западного фронта. Максимум пользы – те несколько привычных к подобной работе офицеров Северо-Западной армии могли бы дать именно будучи примененными таким образом, т. к. в Европе толковых, надежных, русских работников более чем мало.

Вообще, я хотел бы указать на ту пользу, которую могли бы принести, при правильном применении, освободившиеся интеллектуальные силы Северо-Западного фронта, в вопросе работы их именно в Европе, путем внесения в русскую военно-политическую деятельность дисциплинированности и системы.

Третий выдвигаемый мною вопрос касается связи с внутренними национальными элементами, продолжающими тем или другим способом борьбу против большевистской диктатуры. Сколько я знаю, между всеми национально чувствующими элементами, способными к признанию эволюционного прогресса, установлено единство взгляда на необходимость замены теперешней деспотии единоличным военно-политическим главенством, впредь до выражения народной воли выборным собранием.

Есть основания полагать, что работа национальных элементов прогрессирует, однако контакт с ними, в общем, был чрезвычайно слаб по причине той же неорганизованности.

Я считаю так же, как и многие русские, с мнением которых можно считаться, что при настоящих обстоятельствах работа по нашему делу в Европе без связи и без знакомства с планами национальных сфер в России крайне рискованна и может нанести непоправимый вред. Связь эта может быть улучшена, и пути для этого существуют и намечены, однако, независимо от такой работы из Европы, уже теперь желательным мне представляется принятие мер к упрочению этой связи на Северном и Южном фронтах. Впрочем, не сомневаюсь, что вопрос этот для Вас не является новым, почему перехожу от него к последнему, представляющимся мне важным и заслуживающим внимания.

Как Вашему Превосходительству известно, в распоряжение генерала Юденича переведена была адмиралом Колчаком сумма в один миллион фунтов стерлингов, депонированная в Лондоне. Средства эти получили различное, согласно потребностям фронта, назначение, и в последнее время около 200.000 ф. ст. было переведено в распоряжение Ликвидационной Комиссии, созданной в Ревеле для окончания расчетов по Северо-Западной армии одновременно со сложением с себя генералом Юденичем командования фронтом. Из этой же общей суммы генералом Юденичем были отпущены авансы некоторым из военно-дипломатических представителей за границей, на предмет уплаты по заказам и пр.

В настоящее время Парижский русский центр, в связи с прекращением существования Северо-Западного фронта, объявил все остающиеся суммы перешедшими в его распоряжение, мотивируя такое распоряжение тем, что денежные средства эти общие, отпущены адмиралом Колчаком, а посему имеют поступить в его, Парижского центра, распоряжение.

Сколько мне известно, генералом Юденичем еще никаких указаний от настоящего Верховного Правителя не получалось; я подозреваю, что указанное распоряжение Парижа сделано по своей инициативе и, не имея оснований считать, что Париж сумеет использовать оставшиеся небольшие средства для целей связанных с исправлением положения русской работы в Европе, я считал бы значительно более полезным, чтобы остатки от сумм, бывших в распоряжении генерала Юденича, поступили в распоряжение Вашего Превосходительства и могли бы быть использованы для изложенных мною выше целей, в случае признания их Вами заслуживающими внимания. В этом отношении определенное ходатайство перед Верховным Правителем могло бы дать желательные результаты. В общей сложности речь может идти о 10–12 тыс. ф. ст., сумме самой по себе незначительной, могущей, однако, принести немалую пользу в деле восстановления противобольшевистской работы.

Перед моим отъездом из Копенгагена я передал генералу Марушевскому письмо, обращенное мною к нему, содержание которого я просил его сообщить Вам. Оно явилось результатом обсуждения способов оказания поддержки Северному фронту и содержит отчасти те же вопросы, что я касаюсь здесь.