Инженер и Постапокалипсис - vagabond

так же трудно дышать, как и мне. Смотрел на него и чувствовал, как на грудь начинает наваливаться тяжелейший камень, не дающий сделать даже поверхностный вдох без боли. Перед глазами зависла жуткая картина: темно-зеленые стены крохотной, затопленной доверху комнаты и уходящий вверх темный узкий лаз. Представил, как отвратительная грязная вода прорывается неудержимым потоком внутрь меня, разрывая мои бронхи своим напором, как резкая боль сводит все тело, заставляя его выгнуться дугой, как лопаются сосуды от возросшего давления…

Мои глаза опять стали наполняться слезами против моей воли — начал стыдливо утирать их обеими руками, но они текли ручьем.

Не справляясь с бегущими по щекам слезами и все еще тяжело дыша открытым ртом, подполз к закрывшемуся руками Эндрю и дотронулся до его плеча.

— Слишком жив… Слишком жив… — трясущимися губами прошептал он, дрожа от холода.

— Да, — так же тихо шепнул, не сводя с него замутненного от слез взгляда, — мы живы… живы…

— Это все нереально… Все нереально… — продолжил безумно повторять тот, — этого всего нет, я все это выдумал…

— Нет, — хватая воздух ртом, отозвался, вцепившись в его плечо, — мы выбрались оттуда. Здесь нет воды… Мы спаслись…

— Все нереально, — отрывая от лица руки, проговорил Эндрю, и испытал испуг от вида его взгляда — он был совершенно невменяем, — все нереально, кроме огня. Его жар можно ощутить. Выдумал это все! Этого нет! — он резко перевел его на меня. — И тебя тоже нет! Я тебя выдумал! Тебя нет и не было даже там, в отделении! Просто тебя придумал, чтобы было легче выносить все это!

Только этого нам еще не хватало. Почему-то только сейчас вспомнил, что человек, с которым разделил тяготы этого пути, был на самом деле психически болен. И сейчас, после того, как мы оказались на волоске от гибели и выжили лишь каким-то неведомым чудом, после чудовищного приступа паники и ощущения неминуемой смерти состояние этого несчастного пациента, на долю которого и так выпали нечеловеческие испытания, усугубилось просто катастрофически. И сам уже не мог справиться со своими эмоциями, а он… Он просто потерял остатки связи с реальностью, отказавшись верить в происходящее. Да и антипсихотики нужно принимать строго по часам, а он свое время уже давно пропустил.

— Но ты же видишь меня, чувствуешь, когда дотрагиваюсь до тебя, — неуверенно протянул, не зная, как ему помочь, — знаешь, есть один простой способ проверить, кажется ли тебе то, что ты видишь, — потянулся к карману трясущейся мокрой рукой и достал оттуда электронный пропуск, который теперь вымок и наверняка стал бесполезным, — читай имя и фамилию. Читай, пожалуйста…

— Зачем? Какой в этом смысл?

— Читай.

Он какое-то время безумно пялился на фотографию мертвого охранника, а затем дрожащими губами произнес его имя, фамилию и должность.

— Читай еще раз, — прошептал, наблюдая за ним, и Эндрю бездумно повторил прочитанное. — Видишь… — отбрасывая ставший бесполезным пропуск в сторону, сказал, — мы не можем прочитать дважды текст, который видим во сне или в состоянии искаженного восприятия. Если бы это все тебе казалось, ты не смог бы прочитать это два раза.

Эндрю измученно покосился на меня.

— Тогда откуда полилась вода? — трясущимися губами задал вопрос он, и поднялся, вытирая отвратительную влагу со лба и волос.

— Она не полилась, — мрачно заявил, смотря вперед, — ее пустили.

Осмотрелся по сторонам, желая понять, где мы оказались. Помещение, в которое нас привел спасительный проход, представляло собой достаточно большой зал с высокими сводами, в центре которого была расположена огромная цистерна с водой. Слева от меня, параллельно этому залу, проходил темный туннель, вход в который был огорожен металлической решеткой. Из люка, через который мы выбрались, по полу текла грязная вода — присел рядом и закрыл крышку, плотно провернув затвор, чтобы сюда она уже не поступала.

— Это все не случайно, — в мрачной задумчивости продолжил, поднимаясь и поворачиваясь спиной к решетке, — вода начала литься из всех труб, все выходы с нижнего уровня вдруг ни с того ни с сего оказались заблокированы… Это все не могло случиться просто так, без чьего-либо вмешательства. И очень хотел бы знать, какой подонок это сделал.

Говорить такие вещи при пациенте, который и без того страдал