Распутин. Вера, власть и закат Романовых - Дуглас Смит

Епископ Варнава, страшась расправы со стороны толпы, бежал из Тобольска и укрылся в Абалакском монастыре. Власти провели обыск в его резиденции, изъяли его переписку с Распутиным, Николаем и Александрой и другими и отправили все Временному правительству как доказательство его преступлений15. Питирима схватили, вытащили из резиденции, усадили на трон и пронесли по Невскому проспекту, а толпа насмехалась над ним16.

Иерархи Церкви, как и члены Комиссии, были убеждены в злонамеренном влиянии Распутина, но ни одно расследование не нашло убедительных доказательств против Распутина и его сторонников. Собрать им удалось только ложь, слухи и рассказы о массовой истерии. Изучив объемные тома вырезок из газет о Распутине, тщательно собранных и подшитых охранкой, Комиссия отметила, насколько мало общественное восприятие Распутина соответствовало реалиям его жизни. Распутин, который жил в воображении русских, был лишь «фантазией», но фантазией опасной, губительной и смертоносной для престола.

Первым мужиком был Иван Сусанин, герой оперы Михаила Глинки «Жизнь за царя» 1836 года. В начале XVII века, в так называемое Смутное время, Сусанина схватили и замучили поляки, когда он отказался выдать им место, где скрывался Михаил Романов. Героическое самопожертвование Сусанина во имя царя окутано тайной, но романтики XIX века превратили эту легенду в истину. Миф о Сусанине был создан, чтобы укрепить священную связь между царем и народом. Миф о Распутине был создан, чтобы эту связь разрушить.

Весной Вырубова заболела корью. Ей приснился сон. Она идет по улице Тобольска и встречает Распутина. Он сердит, вид его пугает ее. Он говорит: «Пойди и скажи Папе и Маме, что я пришел с ними проститься». Она пытается сказать ему, что они далеко, в Царском Селе, но он перебивает и говорит: «Они в Тобольске», и указывает на синий царский поезд18.

14 августа Романовых вместе с тридцатью девятью слугами и приближенными под большой вооруженной охраной посадили на поезд в Царском Селе. Ради их безопасности поезд замаскировали под санитарный и установили на нем японский флаг. Семье не сказали, куда их отправляют, но у Александры было предчувствие. Она писала Вырубовой: «Нам не говорят, куда мы едем (узнаем только в поезде) и на какой срок, но мы думаем, что туда, куда ты недавно ездила, – святой зовет нас туда и наш Друг»19. В Тюмени Романовы сошли с поезда. Их доставили на причал на реку Туру и пароходом отправили в Тобольск. 18 августа после полудня они прибыли в Покровское. Пароход остановился, и Алексей и Татьяна сошли на дальний берег реки, чтобы собрать цветов. Все остальные, кроме Александры, которая лежала в постели, вышли на палубу посмотреть на дом Распутина20. Императрица сказала своему камердинеру Алексею Волкову: «Григорий Ефимович жил здесь. Он ловил рыбу в этой реке и привозил ее нам в Царское Село». Волков заметил на глазах ее слезы21. Все сочли эту остановку в Покровском за добрый знак. «Распутин предсказывал, что так и будет, – вспоминал учитель Пьер Жильяр, – и судьба снова подтвердила его пророческие слова». Вечером 19 августа царская семья прибыла в Тобольск22.

В тот день, когда Романовы проплывали мимо Покровского, семья Распутина была дома. Это было трудное для них время. Матрена и Варвара продолжали посещать Александру и Вырубову дважды в неделю, пока вспышка насилия в конце февраля не положила конец этим визитам. После революции оставаться на Гороховой стало слишком опасно – новые власти постоянно обыскивали квартиру. И семья перебралась к Симановичу, в дом 8 на Николаевской улице. Детей Распутина арестовали в Петрограде в середине марта и доставили в Таврический дворец для допроса. Впрочем, вскоре их освободили. Прасковья уехала в Покровское незадолго до этого, поэтому ей удалось избежать ареста23. Весну и лето вся семья провела в Покровском. В начале сентября Матрена и Варвара вернулись в Петроград и поселились у своей учительницы французского, еврейки Татьяны Шак24.

Распутин не оставил завещания. Опись его имущества, составленная 24 марта 1917 года, показывает, что он был не беден, но и не настолько богат, как считали очень многие. У него был дом в Покровском, четыре конюшни, три амбара и одна баня (оцененные в 10 тысяч рублей), домашний скот (бык, две коровы, восемь лошадей и жеребят и столько же овец), мебель (включая двадцать венских стульев, граммофон и пятьдесят пластинок и пианино «Оффенбах» – оценено в 900 рублей), серебро и украшения (включая мужские золотые часы с цепочкой знаменитой фирмы Павел Буре стоимостью в 700 рублей), а также одежда (одно серое пальто, одна шуба с бобровым воротником, пара кожаных сапог и несколько отрезов черной ткани)25. В целом имущество Распутина оценили в 18 415 рублей. Кроме того, у него были деньги и сбережения на сумму 5092 рубля 66 копеек в тюменском филиале Государственного банка. Учитывая гиперинфляцию того времени, все это ничего не стоило. Почти все его имущество отошло его дочерям в декабре 1917 года, небольшие суммы получили вдова и сын26.

Матрена была рада вернуться в Покровское весной и летом 1917 года. «Как здесь хорошо, – писала она в дневнике. – Каждая мелочь напоминает о дорогом отце»27. Но жизнь дома была непростой. 5 мая мимо Покровского проплывал пароход с солдатами. Узнав, что в Покровском жил Распутин, солдаты спустились на берег, чтобы осмотреть деревню. Во главе с офицером одного из сибирских стрелковых полков Сергеем Кочуровым солдаты с гармошкой пошли к дому Распутина. Они стали колотить в дверь, требуя, чтобы их впустили. Солдаты уверяли, что никого не тронут, только посмотрят. В то время дома были Матрена и Варвара, их двоюродная сестра Анна Распутина и Катя Печеркина. Напуганные женщины отказались открывать. Солдаты грозили выломать дверь и поджечь дом, если их не впустят. Женщины дверь открыли. Ворвавшиеся солдаты буквально разграбили дом. Они сорвали со стен фотографии Распутина, украли золотые часы и другие памятные вещи. Они переворачивали столы, опрокидывали шкафы, рвали одежду. Увидев сотни открыток с изображением Распутина, солдаты стали рвать их на глазах у женщин. А потом они схватили два портрета – один работы Краруп, второй – Раевского, с выставки 1912 года. Кочуров вырезал портрет Раевского из рамы, скатал и зажал под мышкой. Матрена умоляла его не забирать картину. Уходя, Кочуров крикнул ей: «Привет Гришке Распутину!» На пароходе они раздали открытки другим солдатам и похвалялись перед ними своими выходками. Кочуров повесил портрет Краруп на дверь и написал под ним: «Григорий Распутин, святой из Покровского». Портрет провисел недолго. Кто-то сорвал его, порвал в клочья и выбросил в реку. Кочуров сохранил портрет Раевского, но дальнейшая судьба картины неизвестна28.