Антикварная книга от А до Я, или пособие для коллекционеров и антикваров, а также для всех любителей старинных книг - Петр Александрович Дружинин

в 1954-м, а затем в 1956 году добровольцем ездил на целину, в 1957 году первый раз женился, в 1959‐м устроился наконец в НИИ «Тракторосельхозмаш», где в число его обязанностей входили частые командировки. Со временем он вырос в специалиста по промышленной автоматике, был автором, как тогда выражались, «изобретений и открытий» – у него была целая стопа авторских свидетельств и патентов. Но намного более известен он был как холодный книжник.

Карл Карлович Драффен (фотография на паспорт начала 1990-х)

Разъезжая по стране, он мог покупать в провинции вновь выходящие книги, которые в столице были дефицитом. Он исполнял частные заказы, покупал впрок, особенно вспоминая в этой связи Тамбов и Краснодар. Жизненные убеждения и интересы стали причиной его вовлеченности в мир литературы тамиздата и самиздата, которую он не только хорошо знал сам (для людей того поколения слово «знать» обозначает, что они читали книги от корки до корки и только потом отпускали их далее), но также занимался и распространением подобного рода изданий и со временем стал известен именно как специалист по такого рода литературе – его основной тематике начиная с конца 1960‐х и вплоть до конца 1980‐х годов.

Книги издательств «Посев» и «Континент», сочинения Солженицына, Набокова, Гумилева, наиболее часто в копиях на аппаратах «Эра», но и в настоящих изданиях… Тюрьмы он избежал, но не избежал многочисленных обысков силами органов КГБ СССР (один из них, 1972 года, отражен в «Хронике текущих событий»), причем не только у него самого, но и на квартире его матери (протоколы этих обысков К. К. бережно хранил). Положение его спасла чистая случайность: женившись в 1972 году во второй раз, он жил с Надеждой Ивановной в съемной квартире, адрес которой мало кто знал.

Проработав в должности главного инженера до 1990 года, К. К. получил предложение работать товароведом в частном антикварном магазине, который как раз должен был открыться в новом помещении, на втором этаже двухэтажного особнячка на углу улицы Герцена и Калашного переулка, вход со двора и по крутой лестнице. С 1990 года начинается и карьера К. К. как профессионального букиниста.

Все время, когда я знал К. К. и учился у него, я каждый день видел перед собой и учителя, и специалиста, и образованного культурного человека. Но тем больше я проникался и тем неугасимым чувством, которое неизменно жило в его крови и которое я смог впитать в годы моего взросления. То было чувство ненависти к советской власти. Многие в ту эпоху относились к советской власти без реверансов, но он ненавидел ее так, как только может ненавидеть власть человек, у которого эта власть расстреляла отца. И это качество – решительного антисоветчика – ничуть не притупилось в нем в 1990-х, когда повсюду начали проклевываться плевелы ностальгии по славному прошлому. Благодаря К. К. я читал книги, которые сформировали меня не как историка или коллекционера, но прежде всего как человека. «Крутой маршрут», «Архипелаг ГУЛАГ» и им подобные – были прочитаны впервые именно под его влиянием.

Владельцы «Акции» не зря позвали именно К. К. к себе товароведом. Он неплохо знал книгу, конечно, с поправкой на ту эпоху, в которую он сформировался и действовал как книжник. Ему был отлично знаком репертуар запрещенных изданий второй половины XIX века, весь большой сегмент истории русского освободительного движения – Герцен, Лавров, Кропоткин. Не хуже он изучил обширную партийную литературу довоенного времени, в том числе уклоны и прочие тонкости, и, конечно, безбрежное море историко-филологической научной литературы XIX–XX веков, торговля которой в 1970–1980‐х годах составляла значительный заработок холодного книжника.

Но привлекал К. К. посетителей не столько знаниями, сколько характером. Доброжелательный, корректный; он «одинаково вежливо разговаривал как с королевой, так и с гусеницей». Особенно он был неподражаем в деле оценки книг. Ведь наиболее часто книги лежали стопками на полу или стояли на полках без всяких цен: в тот момент инфляция была столь стремительна, что впору было вспомнить Ремарка и картину про оплаченные вперед на месяц обеды. Поэтому цену нужно было каждый раз спрашивать заново: здесь К. К. никогда не позволял жадности властвовать, сохраняя чувство собственного достоинства и даже великодушие. Занимаясь торговлей старыми книгами, он скорее преследовал идеи просвещения, чем наживы, и ему было важно, чтобы человек не только купил книгу, но купил такую, которая поможет читателю открыть для себя что-то новое. А если у К. К. и недоставало порой книжного чутья, он компенсировал его хорошей памятью и умением пользоваться библиографией. К тому же он ценил книгу, конечно же, за содержание: приезжал на работу с книгой в тряпичной сумке и уезжал тоже – эти книги он читал, и читал, без сомнения, больше всех прочих работников книжного рынка.

Одна из статей К. К. Драффена

Особенными для него были несколько тем: П. Л. Лавров и его деятельность, И. С. Тургенев, но самое заветное – карикатурист К. Д. Данилов. По этим темам он был автором научных публикаций, как минимум в «Панораме искусств» и сборнике «Книга: исследования и материалы», а ради изучения наследия Данилова даже ездил в Таганрог. Собирал же он, в общем-то, от случая к случаю, хотя приобретение комплекта «Карикатурного листка» (1858), а также и неизвестных оригинальных рисунков Данилова, явно очень его радовало. Но в целом он подходил к материалу как исследователь и уже потом как коллекционер. Его покупки, которые врезались мне в память, все-таки единичны. Скажем, когда К. К. купил на аукционе у Маши фотографию Тургенева с хорошим автографом, это было едва ли не главным событием жизни его как коллекционера. Впрочем, подобной фотографии больше видеть в продаже не довелось, а достойный автограф Тургенева для нашей собственной коллекции мы приобрели совсем недавно.

Сидя несколько лет за соседним столом, я изучил и всех его ближайших друзей. Наиболее постоянный – это Леня (Леонтий Борисович Беликов), холодный книжник и коллекционер, они были настоящими друзьями; затем был Артур (Артур Павлович Толстяков), с которым у К. К. были просто-таки замечательные отношения, и дружбу с которым я впоследствии унаследовал. Кроме них, были его старые товарищи по книжному рынку: Эмиль (Эмиль Погосович Казанджан), всегда несколько таинственный Володя (Владимир Иосифович) Якубович, Игорь-усы и так далее.

Поняв, что с К. К. удалось сработаться, учредители «Акции» – М. Е. Кудрявцев и Б. М. Э*** – доверили ему с 1991 года и работу по подготовке аукционных каталогов, в которой я ему и был в последующие годы