Утерянные победы. Воспоминания фельдмаршала - Эрих фон Манштейн

Наряду с обострением обстановки на фронте 8 армии еще более угрожающее положение возникло на северном фланге группы армий.

Первая танковая армия занимала здесь, после того как ее правый фланг не смог закрепиться на Буге, позиции, обращенные фронтом на северо-восток и проходившие от Днестра (северо-западнее Могилева-Подольского) примерно до Збруча, по которому проходила польская граница{77}.

К западу от этого района 4 танковой армии, как уже говорилось выше, удалось, нанеся контрудар вновь прибывшими дивизиями, временно восстановить положение в районе восточнее Тернополя.

Двадцатого марта, однако, противнику, сосредоточившему для этого две танковые армии (1 и 4), удалось прорваться по обе стороны от разграничительной линии между обеими армиями на юг в направлении на верхнее течение Днестра. Двадцать третьего марта передовые отряды 1 танковой армии противника уже вышли к переправе через Днестр севернее Черновиц, а отряды 4 танковой армии – к переправе южнее Каменец-Подольского. Тем самым противник вышел на тыловые коммуникации 1 танковой армии. Как только обозначилась опасность, штаб группы армий отдал 1 танковой армии приказ отойти на сокращенный фронт между Днестром и Проскуровом, чтобы высвободить силы для борьбы за тыловые коммуникации. Он одновременно также подчинил армии боевую группу из состава 4 танковой армии под командованием генерала Маусса – единственный «остров» в районе, наводненном войсками обеих танковых армий противника, оставшийся в тылу 1 танковой армии. Эта группа должна была попытаться остановить главные силы противника, продвигающиеся вслед за танками, и отрезать танки от их тылов.

Однако было ясно, что подобными мерами нельзя восстановить обстановку на северном фланге группы армий. Если пока на тыловые коммуникации глубоко в тылу 1 танковой армии (из-за этого штаб группы вынужден был обеспечить ее снабжение с воздуха) вышли только танки противника, то можно было предвидеть, что в ближайшее время армия будет полностью окружена. Если мы еще хотели создать севернее Карпат прочную линию фронта, то было необходимо, чтобы 1 танковая армия немедленно была выведена из-под угрозы окружения.

Командование группы армий послало ОКХ 23 марта просьбу срочно перебросить нам силы (которые после только что произведенной оккупации Венгрии, по нашему мнению, можно было снова высвободить оттуда) для того, чтобы выбить противника из тылового района 1 танковой армии.

Двадцать четвертого марта пришел ответ, сводившийся к тому, что 1 танковая армия должна продолжать удерживать свой растянутый фронт, обращенный на восток и северо-восток, удлинить его до Тернополя и сверх того выбить противника из своего тылового района.

Командование группы в полдень 24 марта донесло, что если до 15 часов оно не получит указаний в связи с посланной им просьбой, то вместо этого даст приказ 1 танковой армии прорваться на запад.

В 16 часов прибыло решение о том, что фюрер в общем плане согласен, чтобы 1 танковая армия пробивалась на запад для установления связи с остальными войсками. Однако он продолжал требовать, чтобы она удерживала в основном тот же участок фронта между Днепром и Тернополем. Непонятно было, откуда же в этом случае армии взять силы для нанесения удара на запад с целью отбить у противника свои тыловые коммуникации. Обстановка складывалась точно такая же, как под Сталинградом в декабре 1942 года. И тогда Гитлер готов был согласиться с попыткой 6 армии вырваться из окружения – навстречу 4 танковой армии, приблизившейся с целью деблокады. Но в то же самое время он требовал одновременно удержать Сталинград, а это означало, что 6 армия была не в состоянии высвободить силы для выхода из окружения.

Когда я по телефону еще раз доложил генералу Цейтцлеру об абсолютной невыполнимости требования Гитлера, он ответил, что Гитлер не понимает всей серьезности создавшегося положения. Правда, поздно вечером был получен вызов, согласно которому мне было приказано явиться на следующий день в Ставку фюрера для доклада.

Наряду с обсуждением этого вопроса с Главным командованием я рассматривал его в те дни и с командующим 1 танковой армией. Генерал-полковник Хубе был согласен с командованием группы армий в том, что создавшееся в 1 танковой армии положение не может далее продолжаться. Он также считал необходимым спасти ее от угрозы окружения. Однако он не хотел прорываться с армией на запад, а предлагал отвести ее на юг за Днестр. Безусловно, в данный момент это был более легкий путь. На запад ей пришлось бы пробиваться через две танковые армии противника, а на юг она могла уйти в данное время еще без серьезных боев.

Тем не менее, я не мог согласиться с этим мнением генерал-полковника Хубе. Во-первых, было необходимо, чтобы 1 танковая армия, двигаясь на запад, соединилась с 4 танковой армией. Как же иначе можно было предотвратить прорыв противника в Галицию севернее Карпат? Попытка армии ускользнуть на юг за Днестр в лучшем случае кончилась бы тем, что она была бы оттеснена в Карпаты, но и это сомнительно. Конечно, путь на юг через Днестр был вначале менее рискованным. Однако более детальный анализ показывал, что он вел армию к гибели. Она не имела переправочных средств и мостов для преодоления Днестра на широком фронте. При попытке переправиться через реку по немногим постоянным мостам она потеряла бы вследствие действий авиации противника основную часть своей тяжелой техники. Но еще важнее, что противник вел наступление с востока уже южнее Днестра. Рано или поздно армия оказалась бы между этими наступающими силами противника и теми его двумя танковыми армиями, которые только что перерезали ее коммуникации и собирались форсировать в тылу армии Днестр в южном направлении.

Поэтому я не оставил у генерала Хубе никакого сомнения в том, что командование группы армий не допустит отступления армии на южный берег Днестра, а отдаст приказ на прорыв в западном направлении. Еще до моего вылета в Оберзальцберг 1 танковая; армия получила предварительный приказ, пробиваясь на запад, восстановить сначала связь с немецкой группировкой в районе реки Збруч. Она должна была попытаться со своей стороны, нанося этот удар, отрезать тылы вражеской танковой армии, наступающей на Каменец-Подольский.

Вылетев из Львова ранним утром 25 марта, я прибыл в Бергхоф к дневному докладу обстановки.

Я охарактеризовал Гитлеру положение 1 танковой армии, указав, что противник оказывает на восточный и северный участки ее фронта сильное давление, которое длительное время не в состоянии выдержать выбившиеся из сил дивизии, учитывая к тому же недостаточное снабжение, осуществляемое воздушным путем. Глубоко на западном фланге армии противник находится на ее коммуникациях, продвинулся передовыми частями одной танковой армии уже на южный берег Днестра, другой танковой армией – на юго-восток, на Каменец-Подольский нацелившись в тыл 1 танковой армии. Противник ведет наступление также и южнее Днестра, чтобы преградить армии путь через реку.