Светлая сторона Луны - Сергей Дорош

Один из нападавших упал со вспоротым животом. Не думая о защите, Любомир атаковал второго в глубоком выпаде, достав его горло самым кончиком клинка, при этом отбрасывая последнего щитом. Сабельщики сзади не поспевали за ним, а вот два копья вонзились в спину. С яростным рыком славянин ринулся на последнего противника перед собой, прижал его к стене щитом и добил быстрым колющим ударом. Для этого ему пришлось сместиться в сторону, и пятеро остальных вновь встали между ним и Агием.

А на Судию обрушилась вторая волна атаки. Еще десяток черных появился вокруг него. На сей раз шестеро были вооружены копьями, а четверо — арканами. Агий попробовал прорвать кольцо и оказался поднят на копья. Ерунда для бессмертного, конечно, и в этот момент свистнули арканы, надежно захватывая его руки и ноги. Агий еще видел, как его телохранитель, пригнувшись за щитом, ринулся напролом, сбил с ног одного сабельщика, упал на колено, вонзая меч в живот второго. Копейщики обошли его с флангов и вогнали свое оружие в бока. Любомир успел последним усилием добить поверженного, прежде чем свет померк в его глазах.

Резкий рывок бросил Агия на землю. Копейщики обступили его, постоянно нанося удары в грудь и живот. К ним присоединились противники Любомира. Тело Агия успевало залечивать раны, но он уже не мог сосредоточиться на его изменениях, позволивших бы разрезать петли арканов. Один из нападавших достал из заплечного мешка целую стопку тончайших стальных пластинок и вогнал первую прямо в шею, отделяя голову от тела. Сталь не только рассекла плоть, которой Агий придал повышенную прочность еще до боя, но и пробила камень пола, став своеобразным ограничителем для естественной регенерации бессмертного. Следующие пластины отсекли кисти и ступни. Копейщики изменили тактику, теперь просто придавливая тело Агия к полу, не давая ему вырваться, а сабельщики рубили каждую отделенную от тела часть на мелкие кусочки.

Любомир получил столько ран, что хватило бы для смерти десятку низших. Даже для высшего было большим чудом то, что жизнь еще теплилась в теле. Объяснить это можно только тем, что плутонцы спешили уничтожить Агия, потому и не добили свою первую жертву. Они ведь тоже были высшими и лучше всех знали, после каких ран не встанет никто. Да, Любомир выжил. Он вполне мог протянуть до подхода подмоги, его могли бы вылечить. Он сделал все, что мог, никто не упрекнул бы его в трусости или бездействии. Открыв глаза и увидев тринадцать здоровых противников, против которых, кстати, Предвиденье Марса стало почти бессильно, он спокойно мог бы закрыть их вновь и провалиться в забытье. Но Любомир был потомком гордого племени, привыкшего сражаться до конца, даже если шансов на победу нет. Говорят, его род восходил к самому Евпатию Коловрату. Так ли это, сейчас не проверишь, но в тот день Любомир не опозорил своего предка.

Едва тлеющую искорку своей жизни он раздул в последнюю вспышку пламени. Он заставил себя встать на ноги, усилием воли принудил заткнуться кричащее от боли тело. Щит, изрубленный, залитый кровью, он метнул, словно огромный диск, в затылок плутонца, вгонявшего пластины, выхватил второй меч и с двумя клинками врезался в толпу плутонцев со спины. Расстояние до врагов он преодолел одним прыжком. Шестеро копейщиков стояли кучно. Четверых он срубил первым взмахом. Еще двое уже не могли удерживать тот окровавленный кусок мяса, которым еще совсем недавно был Агий. И Судия вдруг окончательно утратил форму. Его тело, превратившись в какое-то желе, заскользило вверх по древкам. Плутонцы отпрыгнули назад, однако слишком поздно. Желе затвердело и внезапно отрастило во все стороны сотни тонких и длинных шипов. Сабельщики ринулись на помощь собратьям. Двое преградили путь Любомиру, а еще четверо начали рубить непонятную субстанцию, которой стало тело Агия, не обращая внимания, что под их сабли попали и двое их товарищей, все еще живых, несмотря на пронзившие тело шипы. Как я и говорил, у высших велик запас прочности, а первое место в этом делят как раз адепты Плутона и Марса. Прерывающие нить понимали, что резервы Агия на исходе. Во что бы он ни превратился, где-то внутри бьется сердце, и это сердце должно быть разрублено, пока тело не восстановило себя.

Любомир вновь ринулся вперед. Плутонцы не ждали этого. Все четыре сабли вонзились в его плоть. Несущий спокойствие мог лишь выгнуть тело так, чтобы убрать из-под удара жизненно важные органы. И его мечи сразили обоих врагов. Уже на последнем дыхании, чувствуя, что ноги не держат, в падении, харкая кровью из пробитых легких, он вогнал мечи в спины двоим плутонцам, рубящим Агия. Уже теряя сознание, он ударил двух других по ногам. Уже закрывая глаза, он улыбнулся: он выполнил свою задачу, Агий жив. У Города Ангелов по-прежнему будет Судия.

— Отец нашел их, — закончил свой рассказ Фульк. — Он винил за это себя. Он понял, что кто-то проник в Эдем слишком поздно. Агий восстанавливался дня два. Как сказал он, промедли Любомир еще секунду — спасать было бы некого. Одна из сабель остановилась прямо над сердцем. Любомир сейчас в коме. Мы все удивляемся, что он вообще жив.

— А плутонцы? — спросил Бьярни.

— Закололись, чтобы не попасть нам в руки. Любомир отрубил каждому из двух последних по ноге. Я не представлял, что это вообще можно сделать без четкого упора, без правильного замаха. Пока они пришли в себя, подоспел отец.

— Как видишь, у нас теперь есть Целитель. Думаю, Любомир примет участие в совете. — Бьярни улыбнулся.

— Нет. — Фульк покачал головой. — Судия сказал, что он должен справиться сам.

— Сам?! — воскликнул Бьярни. — Я не позволю рисковать жизнью еще одного из нас! Хватит, Агий, может быть, и знает, к чему приведет тот или иной шаг, но это не дает ему права решать за кого-то!

— Это сказал не Агий. — Все повернулись на новый голос. В проеме дверей стоял Ричард. За его спиной я заметил знакомый силуэт Хильды. — Это сказал я.

— Судия? — удивился Бьярни.

— Ты ведь понимаешь, у всех это происходит по-разному. У Судий свой путь просветления. Мой начался в тот день, когда я решил создать Низовое ополчение. Как видишь, я оказался прав. Сейчас Любомир стоит на своем Пути. Не стоит вырывать его оттуда. Ты ведь сам знаешь, насколько это может стать опасно.

— Бьярни сейчас признается нашим верховным правителем. Я прав? — вмешался в разговор Публий.

— Бьярни — Вершитель, — ответил Ричард. — Он лучше кого бы то ни было понимает, что нам нужно делать.

— А ты можешь сказать, к чему его действия приведут?

— Не всегда. Если я непосредственно участвую в исполнении его планов, то не могу предвидеть их итога. Судия может судить обо всем и обо всех, кроме себя. Потому нас и должно быть двое.

— И как нам быть? — спросил Бьярни. — Боюсь, в грядущих событиях мне без тебя не обойтись. Любомир нужен нам. Без него мне тоже будет сложно. Викинги, кельты, славяне, спартанцы — им нужен вождь.

— Их возглавишь ты, Бьярни. Они все примут тебя. А что касается исхода, он в любом случае будет темен. Я знаю одно — нам придется столкнуться с плутонцами раньше или позже. Если мы выступим сейчас, то сможем спасти Зеленый домен, но я не знаю, каким он после этого станет. Если не выступим, плутонцы придут к нам. На стенах с ними драться будет проще, но к тому времени они станут сильнее. Результат будет одним и тем же. Выбор у нас между действием и бездействием. Когда Судиям нечего сказать, вся надежда остается на Вершителя.