Dominium Mundi. Спаситель мира - Франсуа Баранже

Неподвижно стоя у входа в палатку и глядя в пустоту, Танкред на мгновение умолк. Потом я увидел, как по его телу пробежала дрожь. Он развязал тесемки, которые удерживали свернутым полог над входом, и тот опустился сам, отрезав нас от внешнего мира. Из лежащей в углу вязанки дров он выбрал две ветки посуше и, подойдя к очагу, бросил их в огонь. Несколько секунд он дул на угли, чтобы по ним пробежали искры, потом снова устроился на ковре. Языки пламени лизнули сухое дерево, и оно с потрескиванием разгорелось.

– Уже поздно, – сказал он мне, прочистив горло. – Клотильда будет беспокоиться, что ты не возвращаешься.

– Не волнуйся, я предупредил, что зайду к тебе.

– Не думай, что ты обязан…

– Прекрати! – с улыбкой перебил я его. – Ничего я не обязан! Мне в удовольствие побыть с тобой. Напоминаю, ты завтра отбываешь, и ни ты, ни я не можем сказать, когда снова увидимся.

Он кивнул. Из соседней палатки доносились приглушенные толстым фетром голоса и взрывы смеха.

– А твоя семья? – спросил я, чтобы сменить тему. – Как они?

– Уже лучше. Ты, наверно, знаешь, что Филипп Девятый вернул нам земли, которые были отобраны, но с тех пор появились и другие новости. В качестве возмещения нанесенного ущерба он передал нам в собственность все бывшие владения герцога де Монтгомери. Позже я узнал, что мы обязаны этим решением вмешательству брата короля, Гуго де Вермандуа, капитана «Святого Михаила».

– А он близкий друг Годфруа Бульонского…

– Вот именно. Ты понял, благодаря кому in fine[59] к нам вернулась королевская милость.

– Это самое меньшее, что король мог сделать в подобных обстоятельствах.

– Вероятно. Во всяком случае, на сегодняшний день моя семья вышла из затруднений. Кстати, Боэмунд обещал мне навещать их как можно чаще и позаботиться о них, как только вернется на Землю. Я знаю, что на этот раз он обещание сдержит, особенно теперь, когда отец умер…

К концу фразы голос Танкреда стал немного хриплым.

– Ты по-прежнему винишь себя в его уходе?

– Об этом у меня был разговор с матерью. Она заверила, что госпитальеры из Монтьернёфа в конце концов неохотно признали, что клеточное восстановление сердца, которое они сделали отцу после его приступа, было, возможно, проведено не должным образом. По совету Боэмунда она подаст на них в суд. Она долго настаивала на том, что это одна-единственная причина его смерти и что я категорически не должен взваливать ответственность на себя.

– И ты с ней согласился?

– Да, да, согласился, – кивнул он, отводя глаза. – Но меня не обманешь. Мать есть мать. Для нее главное – снять с меня вину. Может, она думает, что я из-за этого не хочу возвращаться на Землю и, уверив меня в обратном, она заставит меня передумать.

– Ну, может, она не так уж не права…

Танкред метнул в меня гневный взгляд и пустой стаканчик. Я без труда уклонился от жестяной емкости, которая закончила свой полет, наткнувшись на один из столбиков палатки в углу.

– Что, и ты туда же! – воскликнул он. – Почему никто не верит, что я способен выразить собственные чувства? Почему все так убеждены, что я сам не знаю, где мне лучше? Мое решение никак не связано с виной за смерть отца. Я решил остаться на Акии, потому что мне здесь хорошо. Вот и все! Меня больше ничто не связывает с моей старой планетой. Я пережил там слишком много страданий и несправедливостей. Здесь я совсем недавно, но ощущаю себя дома, как нигде! Я не знаю, как это объяснить; да и нет у меня желания объяснять. Это так, и точка.

– Твою семью можно понять. Их печалит мысль, что ты не вернешься.

– Конечно, я их понимаю. И хотя кабины тахион-связи всего лишь полумера, они позволяют поддерживать близкую связь. К тому же кто знает, вдруг Юс’суру удастся, как он надеется, обучить «новых Предков», тогда не исключено, что между двумя нашими планетами откроются новые пути сообщения.

Танкред имел в виду мгновенное перемещение. На сегодняшний день официально только три человека имели возможность испытать его на себе. Танкред, Урбан Девятый и Петр Пустынник – ой, извините, Павел Седьмой. Потом пришлось объяснять тем, кто кинулся с вопросами, что невозможно всех переправить таким способом на Землю. Разумеется, не в силах единственного Предка, тем более столь старого и слабого, как Юс’сур, перенести тысячи человек ни в одну сторону, ни в другую. К тому же он не один участвовал в этом процессе. Никто не знал, как отреагирует Нод, если обращаться к нему слишком часто. Следовало дать ему время узнать атамидов и людей, а также изучить пределы собственных возможностей. В результате было решено, что раз нельзя перенести всех, то не будет перенесен никто. И без всяких исключений.

Ну, если быть совсем честным, то одно исключение все-таки имело место.

Ниса, сестра Танкреда, испытала настоящий шок, узнав, что он не вернется. После смерти отца она теперь теряла и брата: пусть даже Танкред не исключал, что когда-нибудь навестит родных на Земле, такой шанс представится ему не раньше чем лет через десять, и то в лучшем случае. А поскольку чувства, связывающие Танкреда и Нису, были, на мой взгляд, одними из самых сильных, какие только могут существовать между братом и сестрой, то экс-лейтенант тоже был очень удручен.

А потому, изменив своим принципам безупречной порядочности, которые на протяжении всей жизни не позволяли ему воспользоваться ни малейшей поблажкой, Танкред смирился и попросил Юс’сура перенести Нису на Акию. Предок сразу согласился; после всего, что Танкред сделал для атамидов, он был ему обязан как минимум этим.

Молодая женщина пробыла с нами три недели. Чтобы сохранить этот факт в секрете – не хватало только, чтобы распространился слух, будто Юс’сур кому-то потакает, – она оставалась у нас в пещерах, ни разу не появившись в Новом Иерусалиме.

К моему большому удивлению и к неменьшему сюрпризу для брата, Нису совершенно не смутила ни окружающая обстановка, столь отличная от Земли, ни даже встреча с атамидами. Едва прошли первые мгновения естественной опаски, она прекрасно приспособилась к беседам с Тан’хемом, который, очень плохо владея человеческим языком, практически изъяснялся только мысленно. Однако, узнав молодую женщину получше, я быстро понял, что она ни в чем не соответствует архетипу манерной аристократки, – скорее, мы имели дело с личностью простой и прямой, открытой по отношению к людям и полной интереса к миру.

Кстати, на протяжении трех недель, что она провела здесь, Ниса очень заинтересовалась Льето, которого с первой же их встречи потрясло, что столь высокородная женщина удостаивает его хоть словом. Постепенно эта парочка стала проводить вместе все больше времени, так что Танкред, которого очень забавляла сложившаяся ситуация, в конце концов поставил им на вид, что, вообще-то, он полагал, будто Ниса навещает его.

В отличие от Льето, Танкред был нимало не удивлен тем, что сестру мог привлечь мужчина вроде его друга. Он знал, что она никогда не придавала значения социальному положению, чем, кстати, часто навлекала на себя недовольство отца, когда тот был еще жив. К тому же теперь, когда ультраконсервативный режим старого папы разлетелся вдребезги, во многих областях правила смягчились, и не исключено, что в ближайшем будущем отношения такого рода не вызовут нареканий и их не придется держать в тайне.