Лишний свиток - Антон Чернов

— потыкал Анас в дохлости на поляне, — достойно войти в легенды Великого Дома Телванни! — торжественно провозгласил он.

— Нахер в легенды! — отрезал я. — Я жить хочу, — признался я в некоторой слабости. — С собой прихватил! — потряс я письмецом с труселями, вытащенными из кармана бабкиного платья старикашки.

Вроде и не страшно, но чем меньше следов ко мне, тем лучше.

— Трофеи…

— Анас, какие нахер трофеи?! — возмутился я, оттяпывая башку деду, стряхивая с неё кровищу и полоща в источнике. — Пусть валяются, как есть… Ну, почти, — дополнил я, убирая бошку в суму. — Итак, предпоследний штрих, — напрягся я, собирая болты из тел и с округи. — И последний, — случайно уронил я случайно поднятый, случайно отрезанный кусок ткани.

— Хм, — задумался Анас, смотря на тряпочку. — А вот это — достойно, — одобрительно покивал он.

— Да, это я молодец, — одобрительно покивал себе я. — Всё, уходим.

И телепортировался вместе со сферами в телегу, где призвал саморазвеявшегося Анаса.

— А чего это ты делаешь? — подозрительно всмотрелся он в отряхивающего башку, накладывающего на неё заклятье восстановления меня.

— Подарок готовлю, конечно, — ответил озабоченный внешним видом и презентабельностью я.

— Розовой ленточкой перевяжи. И Жучиным Мускусом сбрызни, — выдал Анас.

— Думаешь? — переспросил задумчивый я.

— Аэдра и даэдра! — театрально возопил Анас. — Мой потомок — дебил! Умный, сильный, удачливый, но деби-и-ил!

— Хорош обзываться уже! — возмутился я, встряхиваясь.

— Ладно. Рарил, иди к кошкам, оттрахай их как следует. И поспи. И НЕ ТРОГАЙ ГОЛОВУ, безумный даэдра!

— Уговорил, — буркнул я.

И последовал совету мертвечины. А то чего-то немножко слишком сильно волновался, как Ранис отреагирует. Всё же разумные — чертовски сложные создания.

Но кошки расстарались после напряжённых дней, да и поспать помогло.

Так что на следующий день я ехидный, спокойный (ну, почти) и сволочной (красавец-данмер!) вщемился в девичью светёлку Ранис, сияя лыбой.

— Рарил… я занята, оставь меня! — выдала девчонка спросонья, высунувшись из-под одеяла.

— Не ври, ты свободна, Ранис, — ответил я, зачаровывая дверь за спиной и помещение.

Девчонка сжалась, но встряхнулась, с вызовом смотря на меня.

— Насиловать будешь?! — выдала она.

— Эммм… — на секунду подвис я. — Ранис, у тебя появилась уникальная возможность спасти прекрасную данмерскую девушку от жестокого и неоднократного изнасилования!

— Как? — подозрительно прищурилась девчонка.

— Согласиться, конечно, — честно ответил я.

Ранис нахмурилась, но через секунду хихикнула. Но собралась.

— Рарил… надо было раньше сказать. Между нами всё кончено. И уйди, пожалуста, — почти жалобно попросила она.

— Ну, кончено — и ладно, я догадывался. Начнём заново, — ответил я. — Для начала, Ранис Атрис, у меня для тебя подарок.

— Это… — неверящими глазами уставилась на голову девица.

— Это — лорд-маг Совета Телванни и архимагистр Дома, Готрен. Убийца твоих родителей. Точнее — его характерная часть, — честно поправился я.

А сам с нарастающим волнением смотрел на замершую, уставившуюся на башку девчонку. Так-то вроде всё должно проканать… а если опять пошлёт? Обидно будет, блин! Она мне и вправду очень нравится, и под одеяло прям сейчас забраться очень хочется.

Впрочем, если пошлёт — то и пошлюсь. Всё таки это страсть и чувство собственника, ну и в некоторой степени — желания дружбы и общения, помимо приятного секса. Не влюблённость, потому что если что — вычеркну из жизни. Ну а на вопрос бабки, если он когда будет, честно отвечу, что не шмогла я, не шмогла.

Впрочем — посмотрим, что будет, прервал я мысленные метания, с интересом смотря на девчонку и ожидая её реакции.

44. Большая политика

Ранис долго, не меньше минуты, разглядывала голову. Потом долго, не меньше минуты — меня. Ну я надулся, фигуральные перья встопорщил, демонстрируя какой я замечательный. Девчонка посмотрела-посмотрела, да и закрыла глаза, задумалась. Видно мой чернозарный прекрасный лик думать мешал. Но время от времени глаза приоткрывала, любовалась на мою ослепительную лыбу. Дело, со всех сторон хорошее, но вот не способствует размышлениям. Так что ещё через минуту девчонка помотала головой, да и забралась под одеяло. Чтоб поменьше отвлекающих факторов было.

Я, конечно, очень к ней туда хотел забраться — посмотреть, чем занимается, интересно очень. Но превозмог. А, через ещё пару минут, из под одеялы выглянул глаз.

— Рарил…

— Ага, — лыбился я.

— Ты его убил? — потыкала в голову пальцем, появившимся в компанию к глазу, Ранис.

— Только голову отрезал, — честно признался я. — Всё остальное — он сам! — на что последовал смешок и ещё полминуты тишины.

— Ради меня?

— Ну да, — не стал скромничать я.

Ну серьёзно — мне на этого старикашку самым что ни есть вирусным и даже моровым образом накашлять. Вроде он моим родителям умеренно пытался нагадить. Но “вроде”. И засранец редкостный был, это я установил точно. Но каждого редкостного засранца убивать — убивалка отвалится. Они, редкостные засранцы, поразительно часто встречаются. Хамски не соответствуя своему определению, но парадоксально оставаясь таковыми.

В общем — понятно, что я прибил его ради Ранис, осуществил месть. И скрывать этого не стал. Тут играло роль пара факторов: просто сделать приятно девушке. Что может быть приятнее оттяпаной головы убийцы родичей, с доставкой в постель? Ну для Ранис — только я в постель же, наверное, логично заключил я.

— Ты ради меня… стал преступником, — вдруг трагично, аж со всхлипом, выдала она.

— Нет, ну надо было бы — стал, скорее всего. Но сейчас-то с чего? — если и не удивился, то озадачился я.

Ну я, как-то думал, что моя необразованность — только моя. А Анас — по антикварности и дохлости нихрена не знает. А вот девчонка тоже не в курсе… Или вправду о таком выверте никто не задумывался?

А дело вот в чём. Правила Телванни прямо гласили: смог убить собрата по Дому и уйти — молодец, всё правильно сделал. Значит, достаточно умён, силён и хитёр. Вполне официально, то же с воровством и прочим. Бардака в Доме не было исключительно в силу того, что сильнейшим просто нет смысла убивать друг друга, ну и неохота чтоб бардак среди нижестоящих творился.

То есть, по факту, выходило, что я —