Тайная история Марии Магдалины - Маргарет Джордж

Все это время процессия двигалась вдоль мощного наружного кольца белоснежных дворцовых стен, которые по высоте и протяженности можно было принять за городские. На них толпились придворные и, зевая, с высоты поглядывали на израненных людей, сгибавшихся под своей ношей, и жадную до крови толпу, следующую за приговоренными, как стая бродячих псов, надеющихся урвать кость. Мария знала, что позади Иисуса конвоируют и других приговоренных, но не знала, сколько их.

Иисус споткнулся. Солдат схватил его за шиворот и не дал упасть, но сердито выругался.

— Недолго осталось! — проворчал он.

Однако, пройдя еще немного, Иисус все-таки упал.

— Вставай! — заорал римлянин, пиная его ногой. — Шевелись!

Иисус с трудом приподнялся на четвереньки, потом на ноги.

Его шатало, он не мог выпрямиться. Мария рванулась, чтобы поддержать его, но солдат с размаху ударил ее по лицу.

— Прочь!

Отброшенная ударом на землю, боли Мария не почувствовала.

— Мы должны что-то сделать! Должны! — твердила она Иоанну.

Разумеется, Мария понимала, что при попытке освободить Иисуса солдаты, не колеблясь, пустят в ход оружие. Но сейчас она, всегда так боявшаяся смерти, готова была отдать жизнь за свободу Иисуса. Но спасет ли его ее жертва? Как раз сейчас они подходили к двум огромным надвратным башням, на сторожевых площадках которых находилась вооруженная луками и копьями римская стража. Если внизу возникнет подозрительная сумятица, римляне просто засыплют стрелами и правых, и виноватых.

И вот они вышли за городские ворота. Это было плохо. Пока они находились в городе, стены как бы отделяли их от места казни, теперь же путь лежал прямо туда. Процессия направлялась к находившимся к северо-западу от города каменоломням. Вокруг простиралась унылая, тусклая равнина, цвет которой складывался из тонов природного камня — серого, бурого и белого.

И тут Мария увидела их. Торчащие на скалистом гребне высокие столбы, темные персты, уставившиеся в небо. Это было место казни, Голгофа. Вертикальные брусья крестов поджидали осужденных. Один из них предназначался Иисусу.

Колонна зевак, сопровождавшая процессию, распалась. Многие устремились вперед, торопясь занять лучшие места, откуда казнь будет видна как на ладони. Только сами приговоренные, их стражи и близкие продолжали двигаться медленно.

Сейчас! Если они вообще что-то собираются делать, то это необходимо делать сейчас! Мария посмотрела на Иоанна.

— Ты по-прежнему готов? — спросила она. — Если я сейчас брошусь на стражей и отвлеку их, сможешь ты увести Иисуса прочь? Туда, в скалы. Там должны быть пещеры, ущелья, там можно скрыться. Если мы доберемся туда…

— Мария, я сделал бы что угодно, но ты предлагаешь глупость. С тобой они разберутся в одно мгновение, а до скал бежать и бежать по голой равнине. Они легко нас настигнут. Как по-твоему, может ли Иисус в нынешнем его состоянии бежать быстро? — Иоанн положил руку ей на плечо, — Подумай, Мария!

Он пытается остановить ее. Но нет, не получится. Она должна сделать это или будет ненавидеть себя всю оставшуюся жизнь. Она должна попытаться!

Дернувшись в сторону, Мария обогнала процессию, забежала вперед и, развернувшись, преградила дорогу римлянам. Не успел Иисус понять, что происходит, как она сорвала с себя плащ, на-бросила на голову ближайшему римлянину и толкнула его изо всех сил. Солдат тяжело упал на колени.

— Иисус! Иисус! — Мария рванулась к нему и коснулась руки. — Беги! Туда! Туда! — Она указала на скалы.

Но Иисус лишь покачал окровавленной головой.

— Ужели откажусь я испить чашу, уготованную мне Отцом моим? — промолвил он, давая понять, что все решено. Это лишило ее дара речи. — Мария, твоя отвага всегда пребудет со мной.

Он мягко отстранил ее и продолжил путь к торчавшим впереди столбам.

— Схватить эту женщину! — закричал рассерженный стражник, выбираясь из-под плаща.

Но центурион только пожал плечами. Никто не пострадал, и это бескровное нападение лишь отвлекло их от не самых приятных обязанностей.

Мария, однако, не знала, что гнаться за ней никто не собирается, и со всех ног помчалась к скалам. Запыхавшись, она добежала до первой гряды, вскарабкалась на нее и съехала вниз с другой стороны, отделив себя от римлян гребнем скалы. По ту сторону утесов росли корявые сосенки, как-то сумевшие укорениться на тонком слое здешней почвы. Белесая каменистая почва, валуны, сосны, расщелины — вот все, что находилось вокруг.

Она остановилась, тяжело дыша. Вокруг никого не было, никто ее не преследовал. Издалека, из-за гряды, доносились крики толпы, собиравшейся к месту казни.

«Я должна возвратиться туда! — подумала она. — Я должна быть рядом с ним».

Мария заставила себя повернуться и побрела назад, к каменоломне.

Огромный безобразный зев каменоломни образовывал чашу. Наверху собралась толпа; темные фигурки, как муравьи, копошились под торчащими к небу столбами.

Мария, проталкивавшаяся сквозь толпу в поисках других учеников, слышала вокруг лишь грубые, циничные высказывания.

— Кого у нас сегодня подвесят?

— Говорят, одного главаря мятежников из Галилеи да парочку мелких воришек…

— Ну надо же: после праздника — и такое развлечение…

— А вот толкуют, будто их главарь выдавал себя за Мессию…

— Нет, это бунтовщик, повстанец!

Все это сопровождалось бранью, оскорблениями и насмешками.

Наконец Мария нашла своих, сумевших пробраться поближе к месту казни, насколько это было возможно. У них на глазах беспомощного Иисуса швырнули на спину у подножия креста, и двое солдат выступили вперед с деревянными молотками и гвоздями, чтобы прибить его к перекладине. Распятие — отвратительная и мучительная казнь, ибо распятый мог висеть на кресте очень долго, особенно если был силен и крепок, испытывая страшные муки, но оставаясь живым и умоляя о смерти как об избавлении. Постепенно он утрачивал способность дышать, все его тело провисало на прибитых руках. На некоторых крестах нижние перекладины снабжались опорами для ног, но это лишь продлевало мучения приговоренного к казни. Иногда, чтобы ускорить смерть и сократить мучения, распятому еще и переламывали ноги: не имея возможности опираться и как следует дышать, расширяя грудную клетку, он вскоре умирал.

Иисус не сопротивлялся и не протестовал, напротив, он сам протянул руки палачам. Солдаты с обеих сторон приложили их к перекладинам и вбили огромные гвозди в его запястья, на каждое пришлось по два удара деревянной колотушки. Мария видела, как сжались и разжались от страшной боли его пальцы, до ее слуха донесся страшный, отвратительный звук разрываемой плоти и треск костей.

— Ставим!

Солдаты, взявшись за веревки, стали поднимать тяжелый крест в вертикальное положение, пока его нижний край с тяжелым стуком не угнездился в выбитой для него выемке в камне.