Дин Рид: трагедия красного ковбоя - Федор Раззаков

Сенаторы с удивлением стали переглядываться друг с другом, поскольку ничего не знали ни о Дине Риде, ни о его аресте. Заметив это удивление, Романов сказал еще более жестким тоном:

– Вот видите, вы даже ничего не знаете о своем знаменитом соотечественнике, который является гордостью Америки. Зато вы наизусть выучили имена наших диссидентов, этих отщепенцев вроде Щаранского или Сахарова. Со всей ответственностью заявляем вам, что если вы и впредь будете педалировать тему нарушений прав человека у нас в стране, то ни о каком конструктивном диалоге речи быть не может.

Американцы были сильно удивлены поведением Романова, которого они до этого почему-то считали фигурой малозначимой в Политбюро. Им казалось, что этот самый молодой представитель кремлевского ареопага еще не дорос до того, чтобы вести себя подобным образом в присутствии куда более влиятельного Косыгина. Именно поэтому, когда сенаторы вернутся на родину и поведают об этом визите журналистам, в американской прессе тут же появится версия о том, что Романов готовится занять кресло Косыгина, а потом, возможно, сменит и самого Брежнева.

В ГДР Дин вернулся 19 ноября в ореоле героя. Стараниями руководства Союза свободной немецкой молодежи в аэропорту были собраны тысячи молодых людей, которые устроили Дину торжественную встречу с транспарантами, флагами и музыкой. На митинге, который был устроен тут же, Дин выступил с речью, в которой выразил благодарность всем людям, которые откликнулись на его арест и все дни его пребывания в тюрьме слали ему туда телеграммы поддержки.

– Пока мы едины – мы непобедимы! – провозгласил в заключение своей пламенной речи Дин.

Между тем это был не последний митинг с участием Дина, который прошел в те дни. Идеологический аппарат Восточной Германии хотел извлечь максимум выгоды из этой эпопеи, и поэтому Дину пришлось изрядно попотеть. Так, 21 ноября он принял участие в митинге в школе имени Вильгельма Пика в Богензее, а пять дней спустя отметился в Дне солидарности, который проходил в восточноберлинском «Палас дер Републик».

В эти же дни у Дина случился конфликт со «Штази». Поводом к нему послужило то, что сотрудники восточногерманской госбезопасности попытались уговорить Дина стать их человеком в окружении Арафата. При этом мотив был выдвинут следующий. В середине ноября в Вашингтоне расстроились египетско-израильские переговоры, после чего у Москвы и Восточного Берлина появилась реальная возможность перехватить инициативу у США и попытаться уговорить Арафата сесть за стол переговоров с Бегином. Но для того чтобы это сделать, необходима была вся информация о том, что происходит в стане лидера ООП. У «Штази» и КГБ, конечно, были свои люди возле Арафата, однако лишние уши, как говорится, никогда не помешают. Вот Дину, который периодически общался с лидером ООП, и было предложено стать такими «ушами». Почему в «Штази» решили, что Дин согласится стать их осведомителем и будет подглядывать и подслушивать за своим другом Арафатом, непонятно. Может, подумали, что раз он согласился участвовать в операции «Бумеранг», то теперь не откажет и в этой просьбе? Однако Дин отказал, причем в самой категоричной форме. После чего отправился к Хонеккеру и пожаловался ему на агентов «Штази».

– У них хватает наглости предлагать мне стать осведомителем и доносить на своего друга, – негодовал Дин.

Но Хонеккер не разделил эту точку зрения. Судя по всему, он был в курсе этой инициативы «Штази», поэтому попытался успокоить Дина.

– Ты, наверное, неправильно понял людей Мильке, – стараясь, чтобы его голос звучал как можно мягче, произнес Хонеккер. – У нас и без того достаточно источников, которые могут держать нас в курсе того, что творится в ООП. Просто Арафат очень хорошо к тебе относится, и ты мог бы стать нашим главным связующим звеном с ним. Это очень важно именно сейчас, когда американцы затеяли эти сепаратные переговоры в Кэмп-Дэвиде.

– Я прекрасно осведомлен о том, что происходит на Ближнем Востоке, но это не повод для того, чтобы предлагать мне стать осведомителем, – продолжал негодовать Дин. – Я готов сотрудничать со «Штази», но только по добровольному согласию. Мы все делаем одно дело, но я не собираюсь становиться штатным агентом госбезопасности. Я свободный человек и никакого диктата над собой не потерплю. Если я узнаю что-то ценное, я и без того расскажу вам об этом. Но сделаю это по велению моей совести, а не потому, что от меня этого требуют агенты «Штази». Поэтому я прошу тебя, Эрих, оградить меня от назойливого внимания сотрудников госбезопасности.

Выслушав эту пылкую речь, Хонеккер окончательно понял, что никакие аргументы не сумеют переубедить его собеседника. Поэтому глава СЕПГ не стал больше отнимать время ни у себя, ни у Дина и твердо пообещал гостю, что больше никакого давления на него со стороны «Штази» не будет. Слово свое Хонеккер сдержит.

В конце месяца Дин отправился в Лейпциг, где 29 ноября начал свою работу XXI Международный фестиваль документального кино. Там его застало сообщение, что по советскому телевидению прошла премьера его фильма «Эль Кантор» (3 декабря). Сделано это было не случайно, а исключительно в целях продолжения той кампании вокруг Дина Рида, которая началась в конце октября.

Между тем в конкурсе лейпцигского фестиваля было представлено 75 картин. Дин пересмотрел, наверное, большую половину из них, при этом успев поучаствовать и в ряде других мероприятий. В частности, на специальной пресс-конференции он рассказал о своей недавней поездке в США и о том, как на его родине прошла премьера «Эль Кантора».

Из фильмов, которые Дину понравились больше всего, стоит отметить ленту «День земли», которую снял режиссер Г. Шаат из ООП, кубинскую «55 братьев» и советскую «Тихие американцы», которая представляла собой весьма зрелищное кино о том, как ЦРУ работает на территории Советского Союза. Стоит отметить, что КГБ едва не забраковал этот фильм, однако личное заступничество Андропова помогло ему не только выйти на экраны страны (премьера по ТВ прошла 25 июля 1978 года), но и отправиться на фестиваль в Лейпциг. Вот как эту историю описывает непосредственный свидетель событий бывший чекист Олег Калугин:

«В 1978 году Центральная киностудия документальных фильмов с участием внешней контрразведки создала фильм „Тихие американцы“, показывавший ЦРУ в самом неблагоприятном свете. До выхода на экран презентация фильма руководству КГБ была поручена мне. В малом просмотровом зале на Лубянке собрались зампреды, начальники главков. После демонстрации посыпались упреки и замечания: почему президент Картер показан как простой симпатичный человек? Почему директор ЦРУ Тернер выглядит эдаким добряком и скромником? Зачем показывать на экране, как в телефонную трубку закладывается „жучок“ для подслушивания? Наши граждане начнут развинчивать все телефонные аппараты. Почему ЦРУ преподносится как богатая организация, щедро оплачивающая своих агентов? Это может вызвать у граждан ненужный соблазн. Общий вывод: фильм нуждается в серьезной доработке. Его пропагандистский накал слаб, хотя текст Генриха Боровика вполне пригоден.

Слушая своих старших коллег, я приходил в тихий ужас. Эти люди в лучшем случае не понимали особенностей документального жанра. О другом думать не хотелось, спорить тоже. Понуро я выходил из зала. Неужели вся работа насмарку? Неожиданно при выходе я столкнулся с помощником Андропова Игорем Синицыным. Он отозвал меня в сторону и негромко сказал: «Председатель видел этот фильм, и он ему понравился. Пускайте на экран». Вскоре состоялась премьера фильма…»