Из третьего мира - в первый. История Сингапура 1965-2000 - Ли Куан Ю

Когда в 1969 году Тайвань открыл в Сингапуре торговое представительство Китайской Республики, то между нами была достигнута четкая договоренность, что этот обмен торговыми представительствами не являлся формой взаимного признания государств или правительств. Мы не хотели оказаться втянутыми в дебаты, касавшиеся требования руководства Китайской Народной Республики (КНР) считаться единственным полномочным правительством всего Китая, включая Тайвань. Когда в ООН проходило голосование по резолюции о приеме КНР в члены организации, делегация Сингапура проголосовала в пользу Китая, но воздержалась при голосовании по резолюции об исключении Тайваня из членов ООН. Наша политика должна была оставаться последовательной: мы считали, что существует «единый Китай», а воссоединение КНР и Тайваня является их внутренней проблемой, которую они должны разрешить между собой.

Развитие связей между Бюро национальной безопасности Тайваня (БНБ) и Министерством обороны Сингапура привело к тому, что Тайвань предоставил в наше распоряжение несколько летных инструкторов, техников и механиков, чтобы помочь наладить работу подразделения, занимавшегося обслуживанием самолетов. Когда в мае 1973 года директор БНБ Тайваня предложил мне посетить остров, чтобы встретиться в Тайбэе с премьер-министром Тайваня Цзян Цзинго, сыном президента Чан Кайши, я согласился. Премьер-министр Чан и его русская жена встретили Чу и меня в аэропорту и отвезли нас в наши апартаменты в «Гранд-отеле»[64]. На следующий день мы полетели вместе с ним на «Боинге-707», предназначавшемся для официальных лиц, на авиабазу, где он устроил для нас длившиеся полчаса показательные полеты и воздушные бои. Затем мы вместе поехали на машине на расположенный на озере Сан Мун курорт, где провели два дня, стараясь познакомиться друг с другом поближе.

Во время ужина в Тайбэе я встретился с министром иностранных дел, министром финансов, министром экономики, начальником Генерального штаба и директором БНБ Тайваня и, таким образом, познакомился с ближайшими доверенными лицами и помощниками президента. Кроме хороших личных взаимоотношений с Цзян Цзинго, в основе наших отношений лежало то, что мы оба были антикоммунистами. Коммунистическая партия Китая была его смертельным врагом, а Коммунистическая партия Малайи (КПМ), которая была связана с КПК, – моим смертельным врагом, так что у нас было общее дело.

Он плохо говорил по-английски, а его китайский язык было тяжело понимать из-за сильного акцента, присущего уроженцам провинции Чжэцзян. Он понимал меня, когда я говорил по-английски, и, используя мои знания китайского, мы смогли общаться без переводчика. Это было критически важно в налаживании личных контактов, которые позже переросли в хорошие личные отношения. Я рассказал ему о ситуации в Юго-Восточной Азии, о том, что соседи рассматривали Сингапур как «третий Китай», после КНР и Тайваня. Мы не могли отрицать наличия расовых, культурных и языковых связей с Китаем, но мы также боролись против малайских коммунистов, и это обнадеживало наших соседей на предмет того, что Сингапур не являлся «троянским конем» коммунистического Китая.

Позднее наш торговый представитель в Тайбэе сообщил, что у премьер-министра Тайваня сложилось хорошее впечатление о Сингапуре и обо мне – он был доволен, что ему удалось встретиться со мной. Одно обстоятельство, бесспорно, помогло нам: нас сопровождала наша дочь, которая тогда была еще молодой студенткой-медиком. Она получила образование на китайском языке и свободно говорила на нем. По ее поведению было сразу видно, что она – китаянка. Это оказало решающее воздействие на то, как Цзян Цзинго воспринимал меня, мою жену, мою дочь, и помогло нам определиться в отношениях между Сингапуром и Тайванем. В ходе последовавшего обмена письмами между Цзяном и мною завязалась близкая дружба.

Ни в Сингапуре, ни на Тайване в средствах массовой информации ничего не сообщалось о моем визите. Это было сделано по моей просьбе, чтобы избежать излишнего внимания и недовольства на международной арене.

Когда я снова посетил Тайвань в декабре 1974 года, премьер-министр Цзян Цзинго проявил личную заинтересованность в составлении программы моего визита. Он приказал выстроить для церемониального марша почетный караул, состоявший из моряков и морских пехотинцев, как это принято при встрече глав государств. Все это проходило безо всякой огласки. Он также лично сопровождал меня во время осмотра достижений Тайваня, включая строительство автомагистрали «Восток – Запад», пролегавшей через труднодоступные горные районы.

Во время этого визита я поднял вопрос о подготовке наших вооруженных сил на Тайване, потому что в Сингапуре для этого просто не было места. Мы уже обсуждали этот вопрос с тайваньскими военными за несколько месяцев до того. Цзян Цзинго отнесся к нашей просьбе с пониманием. К апрелю 1975 года мы достигли соглашения о проведении вооруженными силами Сингапура учений на Тайване под кодовым названием «Старлайт». Это соглашение, первоначально заключенное сроком на один год, позволило нам проводить учения пехотных, артиллерийских, бронетанковых частей и подразделений коммандос, рассредоточенных по всей территории Тайваня, на соответствующих полигонах. При этом мы платили только за то, что потребляли, и ничего сверх того.

У Цзян Цзинго было светлое, округлое лицо, он носил толстые роговые очки и был довольно полным. Он был спокойным, тихим человеком, разговаривал мягким голосом. Цзян не выдавал себя за интеллектуала, но обладал практичным умом и острым «социальным интеллектом». Он хорошо разбирался в людях и окружил себя заслуживавшими доверия людьми, которые давали ему честные, зачастую нелицеприятные советы. Он всегда тщательно обдумывал сказанное, не раздавал обещаний походя. Цзян Цзинго не мог свободно путешествовать за границей, поэтому я был для него дополнительным источником информации о развитии ситуации в Америке и окружающем мире. Он задавал острые, продуманные вопросы об изменениях на геополитической сцене. Во время каждого моего визита на Тайвань он сопровождал меня в моих поездках по острову на протяжении трех-четырех дней. Так было до тех пор, пока в середине 80-х годов состояние его здоровья не ухудшилось. Во время свободных дискуссий со мной Цзян Цзинго проверял на мне свои взгляды и оценки политических событий, сформировавшиеся у него в результате чтения информационных отчетов. Он остро чувствовал свою международную изоляцию.

В период с 1973 по 1990 год я посещал Тайвань один-два раза в год, почти всегда останавливаясь по пути в Гонконге. Наблюдать за экономическим и социальным прогрессом китайцев на Тайване, экономика которого ежегодно росла на 8–10 %, было поучительно и вдохновляло меня. Начав с развития трудоемких производств, основанных на использовании дешевой рабочей силы: сельского хозяйства, производства текстиля, одежды, спортивной обуви, – Тайвань продолжал настойчиво двигаться вперед. Сначала на Тайване занимались пиратским переизданием дорогостоящих учебников по медицине, юриспруденции и другим дисциплинам, которые затем продавали по смехотворно низким ценам. К 80-м годам эти учебники уже издавались по лицензии, на качественной бумаге и в твердых переплетах. К 90-м годам Тайвань производил микросхемы, компьютерные платы, персональные компьютеры, ноутбуки и другие высокотехнологичные продукты. Подобный прогресс я наблюдал и в Гонконге – и в экономике, и в плане повышения благосостояния. Быстрый прогресс двух прибрежных китайских общин очень вдохновлял меня, я извлекал для себя полезные уроки и считал, что раз они смогли добиться этого, то и Сингапуру это тоже будет по плечу.