Война империй. Тайная история борьбы Англии против России - Андрей Медведев

В ночь с 7 на 8 января крепость подвергли массированному обстрелу. Пушки пробили брешь, текинцы ее заделали под огнем. 10 января Скобелев проводит репетицию штурма — боевое слаживание частей перед решающей атакой. Саперы заложили и подорвали заряды около стен, орудия открыли стрельбу по стенам, и одну из пробоин специальная, как тогда было положено по осадной науке, брешь-батарея держала открытой больше суток.

В полночь на 12 января была дана команда к штурму. Во главе двух штурмовых колонн были поставлены известные в войсках офицеры — полковники Куропаткин и Козелков, отвлекающий маневр был поручен колонне подполковника Гайдарова. Большой резерв оставался в распоряжении самого Скобелева. В семь часов утра началась артподготовка, в 10 часов 30 минут были завершены минные работы, и подрыв стены назначили на 11 часов 20 минут. Все подразделения отвели подальше от головных траншей, чтобы не перебило осколками разрушаемой стены. Очевидец событий, генерал Уральского казачьего войска Александр Лазаревич Гуляев, участник, пожалуй, всех главных Туркестанских походов, описывал это так:

«По нашей траншее то и дело сновали взад и вперед саперные и инженерные офицеры. Скоро они протянули провод и сказали нам, что все готово для взрыва. В 11 часов нам было приказано очистить траншеи и идти скорее назад к Охотничей кале[295]. Сотня была поставлена в самой кале, у гальванического аппарата. Инженерные офицеры Рутковский и Маслов смотрели на часы, “Ну, казачки, сказал Маслов стоявшей сотне, вот через 40 секунд взорвем стену”. Настало томительное ожидание… Полагали, что будет страшно оглушительный гром. Но вот, среди артиллерийской канонады, раздался особенный какой то подземный глухой удар, земля под ногами заколебалась, и громадные глыбы стены поднялись к небу. Некоторые видели в этой земляной массе взлетевших людей…

Пальба артиллерии внезапно смолкла. Несколько секунд была тишина. Но вот раздался барабанный “бой к атаке”, музыка ударила какой то залихватский марш и ширванцы ринулись на штурм.

Кругом загремело “ура”. Мы побежали занимать опять головные траншеи, которые после взрыва были не узнаваемы»[296].

Многих солдат штурмового отряда засыпало осколками, кого-то контузило. Но все пошли в атаку. Инженерный офицер Маслов, упомянутый Гуляевым, тот самый генерал и писатель, рассказывал о штурме так:

«Кучка удальцов, текинцев, теснясь во внутреннем рву, бросились очертя голову отбивать обвал, и между обеими сторонами завязалась перестрелка в упор и рубка шашками… В это время охотники Воропанова уже взобрались за правый парапет и, то перестреливаясь, то схватываясь холодным оружием, наступали по стене. На позиции музыка играла марш и стройно, с барабанным боем подступали резервы… В толпе солдат и офицеров, теснившихся на вершине и по скату обвала, раздалось громкое, бешеное “Ура!”, сверкали штыки и сабли, в облаке дыма и пыли развевалось ширванское знамя[297] (то есть знамя Ширванского батальона. — Прим. авт.). Раздавались крики “Туров[298] сюда подавай! Орудие, орудие сюда!” — и саперы с лихорадочной быстротой, бросая в толпу землей, расчищали лопатами въезд и площадку для орудия. Поднесли туры и мешки. Артиллеристы, перетащив на руках горные пушки через высокую плотину, тянули их к обвалу.

Во рву располагался перевязочный пункт. Наконец-то войска увидали внутренность Денгиль-Тепе[299]!»

Скобелев сам едва не бросился в бой, его удержали. Но, собственно, бой был не очень долгим, закончили его за два часа, и еще несколько часов военные проводили зачистку крепости. Солдаты вели себя жестко и даже жестоко, стараясь отомстить за зверски убитых товарищей. Назначенный комендантом крепости генерал Верещагин писал в мемуарах:

«В стороне, за большой, совершенно новенькой белой кибиткой, заметны фигуры двух солдат с синими околышами. Они спорят между собой из-за текинского мальчика, лет четырех. Один хочет заколоть ребенка, другой не дает, хватается за штык и кричит:

— Брось, что малого трогать — грех!

— Чего их жалеть? Это отродье все передушить надо, мало что ли они наших загубили! — восклицает солдат и замахивается штыком. Завидя нас, они оба скрываются между кибитками, а мальчишка уползает в какое-то отверстие в земле. Таких отверстий или нор я нашел потом множество по всей крепости. Под конец осады текинцы стали спасаться от наших бомбардировок в землянках, наподобие тех, какие роют кроты.

Вон партия солдат, человек 5–6, подходит к одной землянке. Она представляет собой как бы берлогу и помещается под землей, только круглое отверстие или вход в нее чернеет издали. Из землянки доносится чей-то плач. Солдаты останавливаются, наклоняются, прислушиваются, толкуют между собой, просовывают в отверстие ружья и стреляют в темноту, на голос. Крики сначала замирают, но затем усиливаются. Солдаты хохочут, дают еще несколько выстрелов и, по-видимому, совершенно довольные, двигаются дальше.

Навстречу им, тихонько пробираясь между опрокинутыми кибитками, разоренными землянками, разбросанной домашней рухлядью и хламом, тянется длинная вереница кубанских казаков. У каждого из них в руках по ребенку, а у некоторых и по два. Малютки, в крошечных тюбетейках на головах, в страхе жмутся к своим суровым охранителям»[300].

Вслед за бежавшими из крепости текинцами Скобелев послал казаков и драгун. Они гнали туркмен больше 15 километров и рубили всех, кто не успевал скрыться. Женщин и детей вернули в крепость. По данным Скобелева, погибли около восьми тысяч текинцев из примерно 30 тысяч, находившихся в крепости. Через три дня по приказу командующего отряд генерала Куропаткина выдвинулся в сторону Ашхабада и других кишлаков оазиса, имея задачу привести туркмен к покорности русской власти. Вместо двух лет, предусмотренных первоначальным планом, экспедицию против текинцев провели за 9 месяцев. Территория Российской империи увеличилась на 30 тысяч квадратных километров. Маленькая деталь — в этом походе, в осаде Геок-Тепе, принимали участие и сестры милосердия. Среди них была и одна юная графиня. Фамилию она носила Милютина. Да, это была дочь военного министра империи. Она ухаживала за ранеными и больными наравне с прочими медсестрами. Вот примерно так и формируется элита страны. Точнее должна формироваться. В понимании, что такое настоящая жизнь и что такое служение Отечеству.