Бегущая могила (ЛП) - Джоан Роулинг

смогла осознать его за несколько секунд. Волны паники не прекращались: она представляла себе, что происходит на ферме Чепмена, гадала, как скоро Джонатан Уэйс узнает о ее исчезновении. Ей было почти невозможно понять, что его юрисдикция не распространяется ни на эту темную узкую дорогу, окаймленную деревьями, ни даже на салон машины. Страйк был рядом с ней, большой, твердый и реальный, и только сейчас ей пришло в голову, что было бы с ней, если бы его не было рядом, несмотря на ее абсолютную уверенность в том, что он ждет.

— Вот и все, — сказал Страйк через пять минут, заезжая на темную стоянку.

Когда Страйк выключил двигатель, Робин отстегнула ремень безопасности, наполовину поднялась со своего места, обняла его, зарылась лицом в его плечо и разрыдалась.

— Спасибо.

— Все в порядке, — сказал Страйк, обнимая ее и шепча что-то ей в волосы. — Моя работа, не так ли… ты выбралась, — тихо добавил он, — теперь с тобой все в порядке…

— Я знаю, — всхлипнула Робин. — Прости… Прости…

Оба находились в очень неудобном положении для объятий, тем более что Страйк все еще был пристегнут ремнем безопасности, но ни один из них не отпускал друг друга в течение нескольких долгих минут. Страйк нежно гладил спину Робин, а она крепко прижималась к нему, время от времени извиняясь, когда воротник его рубашки намокал. Вместо того чтобы отпрянуть, когда он прижался губами к ее макушке, она крепче прижалась к нему.

— Все в порядке, — повторял он. — Все в порядке.

— Ты не знаешь, — рыдала Робин, — ты не знаешь…

— Ты мне потом расскажешь, — сказал Страйк. — Времени много.

Ему не хотелось отпускать ее, но он достаточно имел дело с травмированными людьми в армии, и сам был одним из таких людей после взрыва машины, в которой он ехал, и потери половины ноги. Он знал, что в таких случаях, когда на самом деле нужны физическое утешение и доброта, просить переживать катастрофу в ее непосредственном послевкусии означает, что дебрифинг стоит отложить.

Когда они вместе направились через лужайку к низкому гостевому домику, одному из трех в ряду, Страйк обнял Робин за плечи. Когда он отпер дверь и отступил, чтобы впустить ее, она переступила порог в состоянии недоверия, ее взгляд блуждал от кровати с балдахином до множества подушек, которые Страйк счел чрезмерными, от чайника, стоящего на комоде, до телевизора в углу. Комната казалась невообразимо роскошной: иметь возможность приготовить себе горячий напиток, иметь доступ к новостям, управлять собственным выключателем света…

Она повернулась, чтобы посмотреть на своего партнера, когда он закрывал дверь.

— Страйк, — сказала она с дрожащим смешком, — ты такой худой.

— Я, блядь, худой?

— Как ты думаешь, я могла бы что-нибудь съесть? — робко, словно прося о чем-то неразумном, спросила она.

— Да, конечно, — сказал Страйк и подошел к телефону. — Что ты хочешь?

— Все, что угодно, — сказала Робин. — Сэндвич… что угодно…

Пока он набирал номер главного отеля, она беспокойно перемещалась по комнате, пытаясь убедить себя в том, что она действительно здесь, прикасаясь к поверхностям, разглядывая обои с листьями и керамическую голову оленя. Затем из одного из окон она увидела джакузи, вода в которой казалась черной в ночи и отражала деревья за ней, и ей показалось, что она видит безглазого ребенка, вновь поднимающегося из глубин крестильного бассейна. Страйк, наблюдавший за ней, увидел, как она вздрогнула и отвернулась.

— Еда уже в пути, — сказал он ей, положив трубку. — Печенье возле чайника.

Он закрыл шторы, когда она взяла два печенья в пластиковой упаковке и разорвала ее. Проглотив их в несколько приемов, она сказала:

— Я должна позвонить в полицию.

Звонок, как и мог предположить Страйк, не был простым. Пока Робин, сидя на краю кровати, объясняла оператору, зачем она звонит, и описывала состояние и местонахождение мальчика по имени Джейкоб, Страйк нацарапал на клочке бумаги: “Мы здесь: Фелбриг Лодж, гостевой дом “Брэмбл” — на листке бумаги и передал его ей. Робин назвала этот адрес, когда ее спросили, где она находится. Пока она говорила, Страйк отправил смс Мидж, Барклаю, Шаху и Пат.

— Забрал ее. Она в порядке.

Он не был уверен, что второе предложение соответствует действительности, разве что в самом широком смысле — отсутствие непоправимых физических повреждений.

— Они собираются послать кого-нибудь поговорить со мной, — наконец сказала Робин Страйку, повесив трубку. — Они сказали, что это может занять час.

— Даст тебе время поесть, — сказал Страйк. — Я только что сказал остальным, что ты выбралась. А то они уже с ума сходят.

Робин снова начала плакать.

— Прости, — вздохнула она, как ей показалось, в сотый раз.

— Кто тебя ударил? — спросил он, глядя на желтовато-фиолетовые следы на левой стороне ее лица.

— Что? — сказала она, пытаясь сдержать поток слез. — О… Уилл Эденсор…

— Что?

— Я сказала ему, что его мать умерла, — жалобно произнесла Робин. — Это была ошибка… или… я не знаю, была ли это ошибка… Я пыталась достучаться до него… Это было несколько дней назад… это или секс с ним… прости, — снова заговорила она, — столько всего произошло за последние несколько дней… Это было…

Она прерывисто вздохнула.

— Страйк, мне очень жаль Шарлотту.

— Как, черт возьми, ты об этом узнала? — спросил он с удивлением.

— Я видела это в старой газете сегодня днем… это ужасно…

— Все так, как есть, — сказал он, в данный момент Шарлотта интересовала его гораздо меньше, чем Робин. Его мобильный зажужжал.

— Это Барклай, — сказал он, прочитав текст. — Он говорит “спасибо, блядь”.

— О, Сэм, — всхлипывала Робин, — я видела его неделю назад… Разве это было неделю назад? Я наблюдала за ним, в лесу… Я должна была уйти тогда, но я не думала, что у меня есть достаточно для ухода… прости, я не знаю, почему я все время п-плачу…

Страйк сел рядом с ней на кровать и снова обнял ее.

— Прости, — всхлипывая, сказала она, прижимаясь к нему, — мне очень жаль…

— Хватит извиняться.

— Просто… облегчение… Они заперли меня в ко-коробке… и Джейкоб… и Манифестация была…. — Робин снова задыхалась: — Лин, что с Лин, ты