Большая книга ужасов-60. Тьма из подвалов. Черная пустошь - Роман Волков

Роман с трудом заставил себя выпрямиться и сделал несколько шагов в сторону друга, пытаясь как-то осознать и уложить в голове эту дикую и совершенно нереальную ситуацию. Внутри все перевернулось, сжавшись в тяжелый ледяной ком. Подойдя к распростертому телу друга, парень опустился на колени, пощупал пульс, положил руку ему на грудь, чтобы удостовериться, и чуть не заплакал от облегчения – Андрей дышал, и его сердце билось медленными, но ровными толчками.

– Андрюха… – негромко позвал он, слегка тряхнув Масляева. – Эй!

В ответ раздался приглушенный стон. Глаза, лежащего на полу парня открылись и невидяще зашарили по пространству, остановившись на встревоженном лице Волкогонова.

– Романыч, – хрипло выдавил Андрей. – Ты откуда тут? А где Кузьмич?

– Кузьмич? Я не знаю. Что случилось? Ты как?

Масляев с трудом сел, потирая гудящую голову. Удивленно осмотрелся:

– А где… Дверь же была… – бормотал он, поднимаясь при помощи Романа на ноги. – Там еще радио играло. Полночь.

– Какая полночь, Андрей? Сейчас только полдевятого. Ты в порядке?

Масляев пощупал свой лоб, который немилосердно ныл, словно собирался разломиться пополам, сморщился, однако нашел в себе силы выпрямиться и более-менее твердо встать на ноги, опираясь рукой о стену.

– В порядке. Только я не пойму… А, на фиг… Я там нашел подсобку Кузьмича.

Андрей махнул рукой в сторону правого коридора и с явным усилием отлепился от стены.

– Идти-то сможешь? – обеспокоенно поинтересовался Волкогонов, инстинктивно вскинув руку, чтобы поддержать товарища, если тот не устоит на ногах.

– Смогу… Черт, голова раскалывается!

– Да что с тобой стряслось?

– Ты не поверишь, Ромео. Я и сам не верю, потому что тогда может быть только два вывода, и ни один мне не нравится. Или здесь творится какая-то чертовщина мистическая, или я спятил и у меня жесткие глюки.

– А конкретнее?

И пока друзья шли, Масляев пересказал все приключившееся с ним сверхъестественное путешествие во времени и пространстве. Роман слушал, не перебивая, и только временами широко открывал глаза. Словам товарища он, скорее всего, верил, но в голове эта история укладывалась плохо. Впрочем, чем хуже его собственная пробежка по коридору, которая по его ощущениям длилась никак не меньше часа, хотя, если верить часам на телефоне, и нескольких минут не прошло? Или летящее тело Ушаковой? Подобного просто не бывает и быть не может. Это в книжках и фильмах… но в реальной жизни, с ним самим, с его другом, с Надей… Мысль о маленькой девятикласснице вытеснила все удивление, вызванное невероятными событиями последнего получаса. Боже, всего полчаса прошло, а кажется, что они носятся по этим подвалам уже несколько часов. В этот момент перед друзьями предстала черная дверь с табличкой «Сантехник».

Андрей остановился в нерешительности и посмотрел на ручку двери, как на ядовитую змею, которая в любой момент может его укусить и только прикидывается безобидным скобяным изделием.

– Я тут был уже раз сто, – прошептал он.

Заметив колебания товарища, Роман, не раздумывая, рванул дверь на себя, ожидая за ней увидеть все что угодно.

Внутри все так же горел светильник над умывальником, тихо булькало радио, только хозяин не спал, а хлопал сонными глазами, пытаясь понять, что произошло, и оценить ситуацию.

– Кузьмич, простите, что без приглашения, – начал, будто в омут нырнул, Волкогонов, заходя в комнату, – но дело срочное и на вежливые экивоки времени нет.

– Вы что, молодежь, совсем совесть потеряли? – удивленно спросил осипшим со сна голосом сантехник. Потом его взгляд, уже обретший привычную цепкость, скользнул в сторону дверного проема (дверь за собой незваные гости не закрыли), и брови его нахмурились.

Друзья с удивлением отметили, что привычное насмешливо-разбитное выражение, свойственное сантехнику, куда-то испарилось, уступив место озабоченности.

Он с кряхтеньем выбрался из-за стола, прошаркал мимо недоуменно наблюдающей за ним пары друзей, тщательно прикрыл дверь и подкрутил радио – комната наполнилась отчетливым шипением, звуками музыки, а вот голоса дикторов почему-то так и остались невнятным бормотанием, только слышались теперь гораздо громче.

Совершив эти загадочные манипуляции, сантехник открыл кран, отфыркиваясь, несколько раз плеснул в лицо водой, потер его полотенцем, сделал пару шумных глотков из чайника, свисающего с потолка на веревке, и повернулся к Волкогонову и Масляеву. Теперь они видели перед собой вполне привычного Кузьмича, какого они миллион раз лицезрели в школьных коридорах, классах и туалетах.

– Ну? Что у вас там за срочность приключилась? – деловито поинтересовался он, водружая чайник на электроплитку. Внешне Кузьмич казался прежним, но сквозила в его тоне какая-то замаскированная напряженность, еле заметная, но Роман дал бы руку на отсечение, что старик чем-то встревожен. Интересно.

Но на вопрос надо было отвечать, и от этого ответа зависело многое, потому, переглянувшись, ребята молча приняли обоюдное решение – нужно рассказывать правду, как бы дико и странно она ни звучала, а там – будь что будет. Почему-то оба были уверены, что Кузьмич не станет смеяться над их страхами.

Пока гостеприимный хозяин расставлял на столе чашки, сахарницу (даже мисочку с печеньем и плошку с засахаренным вареньем достал), Волкогонов пересказал события последних дней, извлек из кармана записку Личуна и положил ее на стол. Сантехник, казалось, этого даже не заметил, раскладывая по чашкам заварку. Но через секунду записка была уже у него в руках, и Кузьмич весьма внимательно ее несколько раз прочитал, все больше мрачнея.

– Мы, по правде говоря, сначала подумали, что это ересь какая-то и Личуну нашему башню снесло от ожирения, но потом… – Парень запнулся, однако отступать было уже некуда. – Но потом я военрука увидел вечером возле школы и проследил за ним…

– Ишь ты, – басисто крякнул старик, глянув из-под кустистых бровей на смутившегося Романа, и улыбнулся. – Штирлицы прямо.

– В общем, я у него видел рюкзак Валеры Мазуренко… ну или очень похожий. Вы ж знаете Валеру, с круглой головой такой… А сегодня мы хотели проверить. Ну мало ли, вдруг мне показалось или я вообще ошибся, и Горбунов в шкаф прятал какую-то другую сумку. Короче, мы пришли…

– Хотели к учителю в кабинет залезть и взломать его шкаф, – констатировал сантехник, усаживаясь на табуретку возле стола и посматривая на закипающий чайник. Осуждения в его голосе в общем-то не было, он просто констатировал факт, не очень-то приятный, хотя – что ж тут поделаешь? – совершенно правдивый.

– Хотели. – Волкогонов помолчал, посмотрел на Андрея – тот стоял бледный, опершись о стеллаж с деталями и инструментом. – Только у него свет в кабинете горел, так что мы внутрь заглянули… А там Надя. И он… и она…