Песня любви - Диана Гроу

— Тебе больше некуда бежать, мой маленький скальд, — произнес ярл. Зрачки его расширились, отчего бледные глаза стали почти такими же темными, как у Бьорна. Черными дырами в окаймлении серого льда.

— Я не ваш скальд, — сказала она. — Я принадлежу вашему брату. — Слова прозвучали странно для ее ушей, но она готова была провозгласить себя собственностью Бьорна, лишь бы уберечься от Гуннара.

— Какой странный поворот судьбы. Не правда ли? — произнес он, продолжая надвигаться. — Еще с той поры, как мы были мальчишками, Бьорн всегда хотел того, чем владею я. Он хотел землю. Да-да, знаешь, он всегда хотел иметь землю.

Рика промолчала. Она не осмеливалась встретиться с ним глазами и старательно изучала дощатый пол, с трудом пытаясь сдерживать внутреннюю дрожь, грозившую вырваться наружу.

— Его вечно снедала зависть, — не умолкал Гуннар. — Но сейчас, как ни странно, я завидую ему.

Ярл склонился над ней и глубоко вдохнул ее запах, водя носом по ее шее — там, где обстриженные короткие волосы завивались легкими колечками возле ушей. Далекий завтрак из сыра с хлебом комком подступил ей к горлу. Гуннар по-хозяйски положил руку ей на талию!

— Хотя Бьорн никогда не будет владеть тем, что принадлежит мне, у него нет ничего такого, что пришло бы к нему без моего согласия. Ты была по праву моей. Думаю, что могу перерешить и забрать тебя обратно, Рика.

— Бьорн может не согласиться с этим, — заметила она, стараясь, чтобы на ее лице не отражалась овладевшая ею паника.

У Бьорна Черного могли быть какие-то угрызения совести, охранявшие ее от изнасилования, но она сомневалась, что его брата будет мучить нечто подобное. Похотливый блеск его глаз свидетельствовал именно об этом.

Гуннар бросил презрительный взгляд через плечо на брата, бледного и тихого, как смерть.

— Не слышу его возражений.

Она попыталась применить другой прием. Поднырнув под его руку, Рика выбралась из угла.

— А вы не думаете об опасности, которую на себя накликаете?

— Не вижу никакой опасности, — усмехнулся Гуннар. — Ты слишком маленькая, чтобы со мной бороться, а Бьорн не в состоянии это сделать.

— А как насчет опасности переспать со скальдом? — Мозг ее лихорадочно искал выход, а ноги осторожно переступали, отдаляя ее от ярла. — Я даровитый поэт. Допустим, что в качестве любовника вы не пойдете ни в какое сравнение со своим братом и я сочиню бойкий куплет о вашей …несостоятельности?

— Я отрежу тебе язык. — Жесткий блеск его глаз и тонкие поджатые губы подсказали Рике, что это не пустая угроза.

— И как вы объясните это людям, которые захотят слушать меня каждый день за вашим столом? — Она шагнула в сторону, уворачиваясь от его рук. — Предупреждаю, стоит мне спеть об этом один раз, и дурная слава будет преследовать вас до конца ваших дней. Куплет будет восхитительно озорным, и всем захочется его повторять. Будут ли его петь в вашем присутствии или нет, но для воинов, которых вы стремитесь возглавлять, вы навсегда останетесь Гуннаром с Коротким Мечом.

На мгновение он замер, как бы взвешивая ее слова.

— Ну, это, конечно, если тебе не понравится быть со мной. — Его бледная бровь выгнулась, и он решительно направился к ней. — Но я думаю, такого не случится.

Он сделал обманное движение вбок, и когда она попыталась ускользнуть, схватил ее и крепко прижал к груди. Он прилип к ее губам, пытаясь грубо протолкнуть язык в ее рот. В результате этот жесткий поцелуй причинил ей боль. Она била кулаками по его груди и плечам, пытаясь вырваться, пока наконец он не отпустил ее. Рика с трудом могла отдышаться.

— Ну ты, мерзкая корка грязи с пупка бродяги, — выругалась она. — Дрянь с немытой задницы Локи! Тролль с вялым мечом и яйцами с горошину!

Гуннар расхохотался.

— Отличные ругательства, но ты запоешь иначе, когда я суну свой «меч» в тебя. — Он стал дергать тесемки на поясе своих лосин. — Видишь, никакой вялости. И он вовсе не короток.

— Нет! — Она уже не боялась, что их кто-то услышит, хотя из-за толщины стен на это было мало надежды.

— Отпусти ее, Гуннар. — Голос был хриплым и слабым, но явно принадлежал Бьорну.

Ярл круто повернулся к брату. Бьорн приподнялся на локтях, лицо было бледной маской ярости. Красноватые белки его темных глаз кричали о желании убийства.

Гуннар засмеялся, почти смущенно.

— Да ну тебя, брат, — произнес он. — Не расстраивайся. Девкой больше, девкой меньше. Что тут такого… между братьями?

— Если не уберешь от нее руки немедленно, узнаешь.

Гуннар, прищурясь, смотрел на Бьорна.

— Перестань нести чушь, безумец. Ты слаб, как старуха. У тебя нет сил меня остановить.

— Если ты попытаешься взять ее, клянусь могилой нашего отца, я изобью тебя до крови. — Бьорн с трудом выпрямился, сидя на постели. Лицо его окаменело, как гранит. Он перекинул ноги через край постели и встал на ноги, наклонившись набок, чтобы вес тела пришелся на здоровую ногу. Его левая щека судорожно подергивалась. Обнаженный, но решительный, он повернулся лицом к старшему брату и крепко сжал кулаки. — Как видишь, я сумею тебя остановить, — процедил он сквозь стиснутые зубы.

Гуннар ответил ему свирепым взглядом, а затем посмотрел на Рику. Из его горла вырвался рычащий звук. Рика подумала, что ему будет сложно объяснить драку с раненым братом. У Бьорна был вид воинственно настроенного берсеркера. Он не чувствовал боли и был опасен, как раненый медведь.

— Она не стоит таких хлопот. — С этими словами Гуннар повернулся и, громко топая, вышел из комнаты.

Когда дверь за ним закрылась, Бьорн слегка покачнулся, а потом с дрожью свалился на постель. Рика поспешила к нему, чтобы помочь лечь как следует.

— У тебя снова пошла кровь, — попеняла она ему, поднимая его ноги на постель. Она оторвала еще один длинный лоскут от подола своей туники и перевязала ему бедро.

Он без возражений улегся и позволил ей поправить одеяло и поухаживать за ним. Натянув одеяло ему на грудь, она заметила, что живот его мелко колышется. Он смеялся. Рика обратила внимание, что при улыбке на одной из его щек появляется ямочка.

— Тролль с вялым мечом и яйцами с горошину, — повторил он, засыпая.

На этот раз он был не в обмороке, а погрузился в легкий сон.

Рика надеялась, что он будет спать без кошмаров.

— Выздоравливать — это не бегать наперегонки, — напомнила ему Рика. — Ты не можешь заставить свои мышцы окрепнуть менее чем за неделю.

— Я никогда не выздоровею, если позволю тебе превратить меня в лежебоку, — отозвался Бьорн. Легкая усмешка изогнула уголки его губ. Эта женщина была ходячим отвлечением от боли. Может, он ещё был больным, но ее близкое присутствие возбуждало его кровь. Приглашающим жестом он отбросил одеяло. — Разве только ты дашь мне повод оставаться в постели.