Сестра моей невесты - Надежда Мельникова
Шрифт:
Интервал:
Никакой Тони и мужа-банкира, я, конечно, не помню.
— И что ты думаешь? — смеется Анфиса. — Отучила. Бросил эту дурь. Потому что жену любит. И я смогу.
Я решаюсь пойти вперед. Да, наверное, это ее право думать так, а не иначе. Она моя сестра, роднее человека у меня нет. Но мне кажется для Арсения все это не просто так. Люди бескорыстно помогают незнакомым людям, когда в их доме была схожая беда, когда они пережили горе, похожее на чужое. И вместо того, чтобы разобраться в том, что у него случилось в прошлом, она решила запретить тридцатилетнему мужику заниматься тем, что ему искренне нравится. Анфиса еще слишком молода.
— Ты ему это сказала, когда он поделился? — говорю тихо, едва шевелю губами. — Что ты против поиска людей?
— Ну ты даешь, сестренка, что я дура что ли? Я обнимала его и улыбалась. Мудрые женщины ведут себя иначе, Вась, тебе бы не мешало познать эту науку, а то так и будешь со своим Виталиком до старости маяться, пока у него хрен не отсохнет. Тебе нужно учиться, Вась.
— Врать и притворяться? — усмехаюсь.
— Лавировать, двигаться, как в танце. Флексить, детка. Инфа-сотка.
Она начинает вилять бёдрами и крутиться. При этом выглядит красиво и плавно, будто она кобра, выползшая из глиняного кувшина в состоянии гипноза. Мимо нас проходят два парня, они заглядываются на мою красавицу сестру, начинают свистеть. Анфиса гордо вскидывает подбородок, медленно останавливаясь и гордо вышагивая мимо, будто они не достойны внимания, но на деле, ей жутко приятны их восторженные крики.
Арсений
Неделя для меня выдалась тяжёлой. Она сопровождалась тотальной проверкой нашей сферы. Результат — закрытие двух клубов в игровой зоне. Надзор подверг закрытию и соседнее с нами заведение. Один из моих корешей — владелец гиганта «Лайт-сити», планирует требовать компенсацию. У него работало двести сорок автоматов и шестьдесят игровых столов. Недополученная прибыль от ликвидации может принести ущерб в сумме свыше двух миллиардов рублей. Мы, к счастью, проверку прошли достойно.
Стаю на балконе съемной квартиры Фифу, освежаясь после душного помещения, наполненного людьми. Спокойно попиваю дорогой коньяк и разглядываю темноту ночи. Мы опять что-то празднуем, но, честно говоря, я уже и не помню, что конкретно, такая канитель на работе.
Не люблю я танцы и прыжки до потолка, мне хватает этого в казино. Оглядываюсь на стеклянную балконную дверь, за которой моя невеста зажигает с подружками, забыв обо всем на свете. Ко мне в укрытие уже приходил агент Анфисы, интересуясь, как я отношусь к съемкам топлес, если при этом Анфиса все закроет руками, то есть фактически сисек будет не видно. Я не стал говорить, что в принципе мне не нравится весь их бизнес, но насчет конкретно этих обещал подумать.
Сегодня у нас «праздник», на вечеринку заглянул слизняк по имени Виталий. Пытаясь очаровать всех девчонок сразу, он громко травил не смешные анекдоты, немного забыв к кому конкретно он сюда пришел.
Мне это быстро надоело, и я свалил на балкон. И вот сейчас, услышав скрип дверей, я почти скрипнул зубами, увидев, что на балкон ползет это мерзкое существо с багажом шуток Регины Дубовицкой.
Я мог бы подвинуться, дальше по перилам и даже уйти в конец, уступив ему место, но мне как говорится «в падлу». В итоге Виталий щемится возле меня, отворачивается спиной в самом углу балкона.
Безусловно, мне все равно, что и как делает этот слизняк, более того, я считаю секунды до того, как он свалит отсюда, но вдруг я замечаю, что разговор у него какой-то нежный получается. А потом он неожиданно и очень тихонько кого-то «сладкой попкой» называет. Слух у меня стопроцентный, можно сказать абсолютный, учителя в школе пророчили мне музыкальную карьеру, но понесло меня совершенно в другую сторону.
Впрочем, сейчас не об этом. Я оборачиваюсь на балконную дверь, вдруг он с Василисой Шумной по телефону общается, но нет, та спокойно сидит на кресле, о чем-то мило беседуя с агентом Фифу.
Не мое дело, не мое. Пусть портит свою жизнь с этим козлом, раз ей так нравится. В конце концов, есть женщины, которые горазды обманываться.
Но поколебавшись несколько мгновений и выругавшись про себя, я перекрываю Виталию пути отхода с балкона. Он немного выше ростом, но я сильнее и жилистее, поэтому без труда выкручиваю ему руку за спину.
— Что такое, что вы себе позволяете?
— Телефон дай.
Продолжая держать одной рукой, я набираю последний вызов. Каминных дел мастер дергается, но вырваться не может.
— Да, сладкий, мы же уже договорились.
— Ты кто такая? — гаркаю на девицу.
— Маша.
— Приятно, Арсений. В общем, слушай сюда, твой помятый ботинок с ободранным носком и загнувшейся стелькой параллельно трахает мою знакомую, если не хочешь собирать справки в венерическом диспансере, удали этот номер.
Виталий пытается меня ударить, дергается, но вызывает только гогот. В попытке спасти свой телефон, который я стараюсь выкинуть «за борт» балкона, он получает под дых. Я достаю свою трубку и демонстрирую ему бегающего голышом охранника, напоминаю, что работаю в злачном борделе и закон мне, что называется, не писан. И для сохранения шкуры целой, ему лучше свалить из жизни Василисы далеко и надолго, иначе я натравлю на него трех бультерьеров, которые у меня за казино в клетках живут, они отгрызут ему яйца, и сладкие попки интересовать перестанут.
Конечно, никаких бультерьеров у меня нет. Да и не дурак я, чтобы закон нарушать. Но Виталий, ожидаемо впечатлен. Хватает руки в ноги и валит из квартиры. Я, усмехаясь, покидаю балкон, потому что вижу, что с кресла встает Василиса, не понимая, почему ее «любимый», так спешно нас покинул.
— Пойдем, — хватаю я ее под локоть, вытягивая на кухню.
Закрываю за собой дверь, откручиваю золотую пробку и ставлю перед ней стакан, щедро плеснув в него коньяку.
— Что вы сделали? Что вы ему наговорили? — она выглядит рассерженной, но какой-то уставшей.
Видимо счастье с Виталием, не такое яркое, как кажется на первый взгляд.
— Пей, — толкаю к ней стакан.
И о чудо, моя будущая свояченица слушается.
Я наливаю себе и тоже пью, сажусь напротив и, глядя в черные как ночь глаза, вываливаю правду-матку без прикрас:
— Ваш гандон трахает какую-то Машу. Он звонил ей по телефону, называя «сладкой попкой».
Она не спорит, только бледнеет, опуская глаза. Я почти вижу, как застревает комок у нее в горле.
— Пей, — разливаю по новой. — Если побежишь за ним или попытаешься снова поговорить, я свяжу тебя и кину в кладовку, выпущу завтра к обеду.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!